Дмитрий Павлов - На пути к Цусиме

Таким образом, все районы Европы и Африки, признанные уязвимыми с точки зрения безопасности и находившиеся под охраной российской контрразведки, к концу 1904 г. были пройдены эскадрой без серьезных осложнений, и «сомнения» японцев на этот счет не подтвердились. Российские агенты оставались в Египте вплоть до того момента, когда Канал миновали корабли капитана 1–го ранга Добротворского, — его отряд ушел из Суэца в Джибути на рассвете 31 декабря 1904 г. (13 января 1905 г.). В течение полутора месяцев до этого яхты «Фиорентина» и «Катарина» курсировали между Мадагаскаром и Средиземным морем, передавая корреспонденцию командующего эскадрой Добротворскому и на телеграф для отправки в Петербург. «Эсмеральду» в районе Канала с середины декабря никто не видел, и только 31 января (13 февраля) 1905 г. французская «Matin» сообщила, что в Марсель вернулись все три нанятые французским офицером яхты, которые несли «до входа в Красное море разведочную службу при русской эскадре» [322]. Их миссия к этому времени уже завершилась и потому перестала быть тайной.

В последующие месяцы армаде Рожественского предстояло пересечь Индийский океан и двигаться далее на восток. В открытом океане эскадра находилась в автономном плавании и обеспечивать собственную безопасность должна была своими силами. В Индокитае к этому делу были подключены русские консулы — штатные представители МИДа (каждый из них имел собственную наблюдательную агентуру), которые отслеживали передвижения японских военных судов и просто больших групп военнослужащих. Полученные сведения они докладывали в Шанхай Павлову, а тот, после перепроверки и обработки, через Сайгон, где находился капитан крейсера «Диана» [323]князь А. А. Ливен, переправлял их Рожественскому. От Ливена же Павлов получал просьбы и указания самого командующего эскадрой.

Зимой 1904/1905 гг. в Манилу, Сингапур и Сайгон в помощь тамошним российским консулам Павлов направил своего сотрудника, коллежского асессора X. П. Кристи и секретных агентов — голландца Маркса, француза Шаффанжона и швейцарца О. Барбея (Barbey) [324]. «Охранную службу» на море, главным образом в районе Зондских островов (Малайский архипелаг), с конца 1904 г. несли пароходы, купленные Павловым и Дессино по заданию командующего эскадрой. Все водное пространство между Японией и Сайгоном было разбито на четыре зоны, в каждой из которых постоянно крейсировал один из них, наблюдая за передвижениями японских кораблей. На одном из этих пароходов под видом иностранного корреспондента находился лейтенант флота Мисников, который результаты своих наблюдений также телеграфировал в Шанхай. С начала декабря 1904 г. в Зондском проливе с той же целью крейсировала канонерская лодка, выделенная голландским губернатором Батавии (Индонезии) по ходатайству здешнего российского консула.

С апреля 1905 г. по просьбе морского ведомства и «в видах избежания потери времени» Павлов стал ежедневно телеграфировать князю Ливену сведения о движении кораблей японского военного флота, добытые его наблюдательной службой на море [325]. Ливен, в свою очередь, немедленно направлял полученные депеши Рожественскому с нарочным судном. Тогда же из Шанхая в распоряжение Ливена был отправлен пароход «Леди Митчел». По пути в Сайгон по заданию Павлова «верные» шкиперы — француз Тоаи норвежец Гундерсен — осмотрели западный берег Формозы и Пескадорские острова, где, по предположениям разведки, могли укрываться японские военные суда. Обо всех этих перемещениях и полученных результатах Павлов телеграфировал Ламздорфу. Министр тут же докладывал их императору, а тот накладывал стандартную резолюцию: «Правильно». Установленный плотный контроль выявил целый ряд пунктов скопления и особой активности японских военных в южном Китае, Индокитае, Индонезии и на Малайском архипелаге. Наблюдательная секретная служба вскоре пришла к выводу, что индонезийские проливы русская эскадра пройдет без осложнений. Независимо от агентуры Павлова об этом же в декабре 1904 г. из Батавии Рожественскому на борт «Князя Суворова» телеграфировал капитан 2–го ранга Полис.

Александр Клементьевич Полис был послан в Индонезию самим адмиралом Рожественским еще в августе 1904 г. для выполнения особого задания Главного морского штаба, которое было подкреплено секретным повелением императора. Его главная задача заключалась в создании на территории Индонезии сети угольных складов для снабжения кораблей эскадры после пересечения ею Индийского океана. Попутно Полису надлежало следить за всеми передвижениями японцев в своем районе. Выбор на этого офицера пал не случайно. Тогдашняя Батавия была голландской колонией, а Полис, с 1899 по 1902 гг. прослуживший военно–морским атташе в Нидерландах, Германии, Дании, Швеции и Норвегии, свободно говорил на нескольких европейских языках, по внешним данным вполне походил на подданного любой из этих стран и имел опыт агентурной работы. В Индонезии он жил в строжайшем инкогнито (в первое время о цели его приезда не подозревал даже тамошний российский внештатный консул) и в своей работе опирался на собственную секретную агентуру, местного русского консула, а также на негласное содействие голландских колониальных властей [326]. В начале декабря 1904 г. Павлов перебазировал коллежского асессора Кристи в Индонезию, и в его лице Полис неожиданно для самого себя приобрел надежного и опытного помощника. Посылку своих агентов в Индонезию Морское ведомство и МИД не согласовали, и о существовании друг друга Кристи и Полис узнали только на месте, да и то не сразу. По их обоюдной просьбе («наблюдение за японцами на суше неважно, плавание же по побережьям может дать кое‑что», — писали они в Шанхай [327]), Павлов с помощью консула Бологовского зафрахтовал в Гонконге небольшой пароход «Шахзада», который был передан в их распоряжение. Его крейсерство в индонезийских водах продолжалось до конца апреля 1904 г.