Ульрика Майнхоф - От протеста к сопротивлению Из литературного наследия городской партизанки

Еще в 1953 году Юнге выпустил кота из мешка, бросив: «Что прежде выглядело, как демократия в виде чего–то рискованного, то сегодня предъявляется демократией из роскоши; если народ не Хочет того, что хочет правительство, народ должен подать в отставку; если правительство окажется несостоятельным, то народ должен переселиться в трудовые лагеря, армию и тюрьмы».

Если бросить взгляд назад, на «нормальные» вредна, то есть не принимать во внимание 12 лет немецкого фашизма, то у проекта Закона о чрезвычайном положении есть один–единственный пример: Законы о социалистах империи Бисмарка. Однако когда имперский канцлер князь Отто фон Бисмарк в 1890 году в четвертый раз потребовал продлить эти законы и представил кайзеру план по отмене всеобщего избирательного права и нейтрализации рейхстага, Вильгельм II заставил Бисмарка подать прошение об отставке. Ликвидация достижений революции 1848 года даже германскому монарху, одному из самых лютых ненавистников социалистов в XIX столетии, показалась оторванной от действительности и поэтому невыполнимой — не в последнюю очередь в силу того факта, что немецкой социал–демократии во время ее двенадцатилетнего пребывания в подполье удалось выжить как оппозиции, не дать заглушить свой голос. Достойным примером для нас остается заявление социал–демократической фракции в рейхстаге по проекту «Исключительного закона», сделанное 23 мая 1878 года.

Фактически бессильная немецкая социал–демократия все же боролась против Законов о социалистах в империи Бисмарка и против «Закона о защите народа и государства» в марте 1933 года. Ни Либкнехт, ни Вельс не располагали в германском рейхстаге минимумом голосов для наложения вето [18] У. Майнхоф говорит о Вильгельме Либкнехте, лидере социал–демократической фракции в рейхстаге в 1878 г., и об Отто Вельсе, лидере социал–демократической фракции в рейхстаге в 1933 г. , но такой минимум есть у социал–демократии образца 1960 года. Борьба сегодня может спасти немецкую послевоенную демократию. «Да — конституции» означает сегодня «Да — основным свободам и демократическому устройству ФРГ» и «Нет —Закону о чрезвычайном положении»!

«Конкрет», 1960, №18

С принятием Закона о чрезвычайном положении наша конституция развалится, как карточный домик — вне зависимости от того, плохая она или хорошая, христианско–демократическая или социал–демократическая.

Но альтернативой Закону о чрезвычайном положении при возникновении чрезвычайной ситуации может быть только государственный переворот со стороны правительства — так «объясняют» нам социал–демократы. Это «объяснение» висит дамокловым мечом над дискуссией о чрезвычайном положении, принуждая сказать «да» даже тех, кто думает и чувствует «нет».

Теперь голоса членов руководства СДПГ — тех, кто еще два года назад выступал против Закона о чрезвычайном положении (таких, как депутат бундестага и бывший председатель «Комитета против ядерной смерти» Вальтер Менцель) — заглушены. А рядовых противников Закона о чрезвычайном положении — таких, как известный профессор из Марбурга Вольфганг Абендрот — и вовсе исключили из СДПГ.

Все это ясно показывает состояние дискуссии о законе. Итак: несмотря на сильное сопротивление Закону о чрезвычайном положении со стороны профсоюзов (достаточно вспомнить решение конференции профсоюзов «ИГ-Металл» в Берлине в 1961 году и молодежной конференции Объединения немецких профсоюзов там же в апреле того же года), бундестаг единодушен в вопросе о необходимости такого закона. Это означает, что бундестаг — что правящее большинство, что оппозиционное меньшинство — не представляет больше мнения общественности; постоянный сдвиг СДПГ вправо со времен Годесберга [19] На съезде СДПГ в Бад—Годесберге в 1959 г. была принята новая (Годесбергская) программа партии, в которой СДПГ отказывалась от марксизма как теоретической базы, провозглашала себя не партией трудящихся, а «народной партией», отказывалась от классовой борьбы и борьбы против эксплуатации и капитализма, от интернационализма в пользу западногерманского буржуазного государства. Социализм в программе трактовался не как политическое и экономическое, а как чисто этическое понятие. не ликвидировал левых ни в обществе, ни в партии, но вытеснил их из парламента под флагом торжествующего конформизма.