Владимир Фридкин - Фиалки из Ниццы

— В них вы будете как в аквариуме. И потом женщина не должна быть холодна как рыба.

Сергей подумал, что удачно сострил.

— А мужчина? — язвительно спросила Алла Петровна.

Он с досадой промолчал. И опять почувствовал всю нелепость положения, в котором оказался по собственной воле.

По вечерам, дома, Сергей старался ее развлечь. Пытался понятно, как ему казалось, рассказать о своей работе в университете. Говоря о трудностях квантования электромагнитного поля, острил:

— Ничего не получишь — уточнял он, избегая рифмы.

— А что значит «квантуй»? — спрашивала Алла Петровна.

— А что такое «поле», вам понятно? — вопросом на вопрос отвечал Сергей.

— Ну, это всякий знает… Это — где трава, цветы растут.

Сергей смеялся, а Алла Петровна обижалась.

Случалось, что Алла Петровна рассказывала Сергею о своих заграничных впечатлениях. Смеялась, вспоминая, что в Болгарии простую мужскую рубашку называют «ризой» и, когда отвечают на вопрос, «да» качают головой из стороны в сторону, как будто «нет».

— Помните строчку Пушкина, — говорил Сергей. — И ризу влажную мою сушу на солнце под скалою? Это живой след нашего общего старославянского.

Один раз Алла Петровна рассказала, как побывала с мужем на каком-то журналистском съезде в Италии.

— Ну и как вам Италия? — спросил Сергей.

— Венеция не понравилась. Дворцы — ветхие, ободранные. Нет, конечно, площадь святого Марка впечатляет. Но вода в каналах грязная, вонючая. Надо бы их очистить или заасфальтировать.

— Лучше очистить.

— Мне Болонья понравилась. Там улицы как галереи, под арками проложены. Дождь идет, а ты посуху гуляешь… А что, плащи «болонья» — это оттуда?

— Понятия не имею, — ответил Сергей.

— Вот видите, и вы не все знаете.

Однажды в воскресенье он затащил ее на выставку картин Франса Халса в Национальном музее. Алла Петровна идти не хотела и говорила, что живописи не понимает.

— А тут и понимать нечего, — сказал Сергей. — Смотри, радуйся и наслаждайся. А кроме того, там есть одна особенная картина. Прямо детективная история, а не картина. Ведь вы любите детективы?

Алла Петровна детективы, видимо, любила. В дорогу она захватила книжку Марининой, но за месяц так и не одолела ее. На выставке она равнодушно прогуливалась мимо портретов голландцев семнадцатого века, мужчин с бородами клинышком и короткими кошачьими усами в широких шляпах и с кружевным воротником и женщин в чепцах с широким белым жабо на шее, похожем на китайский фонарь. Наконец Сергей подвел ее к картине, которая называлась «Свадьба Исаака Абрахама Масса». Картина изображала двух счастливых людей, богатого купца Исаака Масса и его молодую жену Беатрикс фон дер Лаен, дочь бургомистра Харлема, сидящих в саду под деревом, обвитым виноградной лозой.

— Герой этой картины, Исаак Масса, был послан в 1600 году амстердамскими купцами в Москву ко двору Бориса Годунова налаживать торговые связи. Ему было тогда меньше 15 лет, — начал свой рассказ Сергей. — Он прожил в Москве 8 лет, свободно говорил по-русски, общался с Борисом Годуновым и дружил с его сыном Федором. Он собрал свидетельства о том, что Борис Годунов подослал в Углич своих людей убить царевича Димитрия. Видел смерть Бориса Годунова, захват Москвы Лжедимитрием и труп Лжедимитрия, выставленный на Красной площади для всеобщего обозрения. А теперь самое важное. Масса написал историю этих событий, которые позже назвали Смутой. Он подарил рукопись голландскому принцу Морису Нассау, в архиве которого она пролежала два с половиной века. Ее случайно нашли у амстердамского антиквара и опубликовали только в 1866 году. Не забыли пушкинского «Бориса Годунова»?

— Проходила когда-то в школе.

— Тогда вспомните Пимена, который в келье Чудова монастыря тайно под покровом ночи пишет для потомков православных ужасный донос на Годунова. Но ведь Пимена Пушкин придумал. А на этой картине вы видите известного человека, писавшего об этом открыто, посреди бела дня и в самой Москве. Правда, он был иностранец и писал по-голландски.

— А что, за иностранцами тогда не следили? — спросила Алла Петровна.

— По-моему, нет. Даже опричники Грозного казнили только своих.

Сергей вдруг вспомнил об отце Аллы Петровны и подумал, что сказал лишнее.

— Но где же тут детективная история?

— Об этом Исааке Масса можно рассказывать долго. Вам нужен детектив? Извольте. Известно, что Пушкин писал своего «Бориса» по прочтении «Истории» Карамзина. Рукопись голландца ему не могла быть известна. И представьте, у Пушкина мы находим подробности, которых нет у Карамзина, но о которых пишет Масса. Примеры? Пожалуйста… Вот хотя бы сцена в царских палатах. Борис Годунов спрашивает у сына, чем он занят. И Федор отвечает, что чертит карты земли московской и Сибири. Исаак Масса, он был старше своего венценосного друга на три года, как раз и увлекался картографией. В своей рукописи он приводит план Москвы, карту Сибири. Карты Сибири, изготовленные голландцем, были опубликованы в Голландии еще при его жизни и стали первыми в 17 веке. В своей рукописи Масса пишет о том, как занимался картографией с царевичем Федором. Откуда Пушкин узнал об этих занятиях юного царевича? Между прочим, этому эпизоду мы обязаны замечательными стихами Пушкина. Помните?