Наум Синдаловский - И смех, и слезы, и любовь… Евреи и Петербург - триста лет общей истории

Но отношение Мицкевича к Петербургу было последовательно отрицательным. В этом городе он видел столицу государства, поработившего его родину и унизившего его народ.

Или:

Или:

И хотя Мицкевич хорошо понимал различие между народом и государством, свою неприязнь к Петербургу ему так и не удалось преодолеть. А вместе с Петербургом он ненавидел и Россию, которую тот олицетворял. Говорят, когда он на пароходе покидал Петербург, то, находясь уже в открытом море, «начал со злостью швырять в воду оставшиеся у него деньги с изображением ненавистного русского орла».

Адам Мицкевич

Еще более эта ненависть упрочилась после жестокого подавления польского восстания 1830–1831 годов. Пушкинское стихотворение «Клеветникам России» он расценил как предательство. В такой оценке Мицкевич был не одинок. Пушкина осудили многие его друзья. Например, Вяземский в письме к Елизавете Михайловне Хитрово писал: «Как огорчили меня эти стихи! Власть, государственный порядок часто должны исполнять печальные, кровавые обязанности; но у Поэта, слава богу, нет обязанности их воспевать». У Вяземского, вероятно, были какие-то основания так говорить. До сих пор некоторые исследователи считают, что «Клеветникам России» Пушкин «написал по предложению Николая I» и что первыми слушателями этого стихотворения были члены царской семьи.

Между тем позиция Пушкина по польскому вопросу была на редкость последовательной. Он резко осуждал польский сейм за отстранение Романовых от польского престола и, перефразируя римского сенатора Катона, который каждую свою речь заканчивал словами: «Карфаген должен быть разрушен», – говорил: «Варшава должна быть разрушена». Заканчивал Пушкин свое стихотворение обращением к полякам:

В это время Мицкевич уже жил за границей. С Пушкиным больше никогда не встречался. Однако на протяжении всей своей жизни сохранил искренне восторженное отношение к Пушкину как к великому русскому поэту.

Поэтому совершенно естественной выглядит легенда о том, что, едва узнав о трагической гибели русского поэта, Мицкевич, живший в то время в Париже, послал Дантесу вызов на дуэль, считая себя обязанным драться с убийцей своего друга. Если Дантес не трус, будто бы писал Мицкевич, то явится к нему в Париж.

Памятная доска на доме 39 по Казанской улице

Мы не знаем, чем закончилась эта история, и был ли вообще вызов, но то, что эта легенда характеризует Мицкевича как человека исключительной нравственности и порядочности – несомненно.

В 1955 году по случаю 100-летней годовщины со дня смерти польского поэта в Ленинграде, в известном «Доме каретника Иохима» по адресу Казанская улица, 39, где с апреля 1828 по май 1829 года снимал квартиру опальный поэт, была установлена мемориальная доска. Заметим кстати, что примерно в это же время в «Доме каретника Иохима» снимал квартиру русский и украинский писатель Николай Васильевич Гоголь.

В 1998 году к 200-летию со дня рождения Адама Мицкевича в Графском переулке, 8, у школы № 216 с углубленным изучением польского языка был установлен бронзовый бюст Мицкевича. Основой для бюста послужил прижизненный скульптурный портрет Мицкевича, выполненный французским скульптором Давидом де Анжером в 1845 году, в период, когда поэт жил в Петербурге. Авторами петербургского памятника стали скульптор Г. Д. Ястребенецкий и архитектор С. П. Одновалов.