Николай Мельников - Портрет без сходства. Владимир Набоков в письмах и дневниках современников

…10 декабря 1969

Рассказал Олегу Масленникову про мнение М. Павликовского о Набокове. Он ответил: « На безрыбье и рак рыба ». Аспирантка, которая была с нами, рассказала, что видела по телевизору интервью с Набоковым. Среди вопросов один был про его отношение к писателям. Выше всех он поставил Джеймса Джойса, затем Андрея Белого. Что касается Достоевского, то он постоянно третирует его как второсортного писаку («наш отечественный Пинкертон в мистическом одеянии»). Я слышал, что после моего доклада о «Лолите» на заседании «Бук энд боул» Роберт Лэнгбаум говорил о родстве Набокова с Достоевским. Действительно, как я заметил, у них можно найти много общих тем и мотивов. На это Лэнгбаум откликнулся, сказав, что хорошо было бы написать статью «Достоевский и Набоков». Набоков был бы взбешен этим, но овчинка стоит выделки. И сегодня я перечислил Масленникову их общие черты: 1) мотив двойничества; 2) жизнь как игра («Защита Лужина», «Король, дама, валет»); 3) любовь к неполовозрелым девочкам («Исповедь Ставрогина» у Достоевского). Довольно об этом.

Достоевский не отделывал свою прозу столь же тщательно, как Набоков, но у него не было времени, он должен был зарабатывать писательством на жизнь. У Достоевского была идея, глубокая нравственная и религиозная идея, которую он хотел донести до читателя, видение жизни, основанное на сострадании. Набоков же любую идею в литературе считает мертвечиной, хотя и в его романах чувство жалости порой поднимает голову то там, то здесь. И неудивительно, ведь оба, и Набоков, и Достоевский, происходят из одного источника, из Гоголя. Достоевский – непосредственно, Набоков – через Белого. Оба принадлежали к гоголевскому направлению русской литературы, в котором особое внимание уделялось другой стороне бытия, потусторонней реальности, отражению жизни в «кривом зеркале» воображения. Как выразилась по поводу Набокова Нина Берберова, «жизнь, перевернутая вверх ногами». Для Набокова это всего лишь игра, в которую он играет очень искусно. Для Достоевского в этом таился намек на высшую реальность, переосмысление всех ценностей, сложившихся благодаря христианской концепции страдания. Думается мне, что Достоевский пошел дальше и (если смотреть ретроспективно) завершил то, что Набоков только наметил. Таков мой план статьи о Набокове и Достоевском!

Одно удивительно – отсутствие в набоковских произведениях Петербурга как мотива. Пушкин, Гоголь, Достоевский, Блок, Белый – у всех имперский город выступал как мотив, как персонаж. Не то у Набокова! Его детские и юношеские воспоминания связаны с различными загородными поместьями, но не с Санкт-Петербургом…

Сергей Крикорьян – Анатолию Кузнецову, 16 января 1970

<���…> Кстати, Набоков, который Вам так нравится (и мне тоже), живет в Швейцарии, в Монтрё – в 80 км от Женевы. С его сестрой я знаком, она живет рядом с нами, и мы друг у друга бываем. Она много рассказывает о брате, обожает его. Набоков и его жена живут вот уже сколько лет в небольшом скромном отельчике, живут отшельнически и аскетически. Он нелюдим, к сожалению. Нам хотелось бы его заполучить на лекцию в нашем кружке. Не выходит. Изредка он навещает сестру в Женеве и в каждый свой приезд рисует карандашом на стене в уборной бабочку и ставит дату. Так что у нее в уборной набоковские фрески…

Анатолий Кузнецов – Сергею Крикорьяну,

7 февраля 1970

<���…> Ох, если попаду в Швейцарию, то хоть через дырку в заборе посмотрю на Набокова, боже, как я перед ним преклоняюсь…

Анатолий Кузнецов

Из дневника Майкла Пейлина, 15 апреля 1970

<���…> Вместе с Саймоном Олбери зашел в «Национальный дом кино» посмотреть «Артура Пенна 1922», документальный фильм о режиссере «Оружия для левши», «Бони и Клайда», «Погони», «Маленького большого человека» и множества успешных бродвейских постановок, например, «Сотворившая чудо».

Первый фильм – о Набокове и с его участием – был маленьким шедевром, главным образом потому, что Набоков сам по себе яркий персонаж. С упрямым высокомерием он ухитряется ускользнуть от ответа: отчасти потому, что, очевидно, не принимает себя всерьез, но прежде всего благодаря тому, от чего в фильме открещивается, утверждая, будто не унаследовал от отца дар говорить плавно и живо. На самом деле у него превосходное чувство юмора, чудесная наблюдательность и всепоглощающее добродушие, прекрасно дополняющее его педантизм. В свое время я прочел многие его вещи; после фильма хочется прочесть еще больше, особенно автобиографическую книгу «Память, говори». <���…>