Марина Раку - Музыкальная классика в мифотворчестве советской эпохи

Будяковский А. Чайковский. Краткий очерк жизни и творчества. Л., 1935. С. 18 – 24.

Там же. С. 26.

Там же. С. 22.

Далее цитируется по: Зощенко Михаил. Собрание сочинений: В 3 т. / Редколл.: Д.А. Гранин, А.В. Гулыга, Р.П. Игошина, Ю.В. Томашевский, К.В. Чистов. Т. 2. Л., 1986. С. 124 – 144. Далее страницы приводятся в скобках в конце цитаты.

Чудакова М.О. Поэтика Михаила Зощенко. М., 1979. С. 40.

Жолковский А.К. Михаил Зощенко: поэтика недоверия. М., 1999. С. 181.

Герой повести Сергей Петрович Петухов в воскресное утро в поисках «забавного и веселого приключения» (С. 127) встречает знакомую. Договорившись пойти с ней кино, он идет к тетке занять денег. Но она при смерти. Уйдя ни с чем, он неожиданно для себя возвращается с намерением добиться денег как «наследник». Однако, войдя втайне от ее соседок, вызывает переполох и в испуге скрывается. Дома он понимает, что пропустил свидание. Наутро он узнает о смерти тетки и причитающемся ему наследстве, письменно назначает девушке новое свидание и отправляется на панихиду. Вечером девушка приходит к нему. «Через две недели они записались. <���…> А через полгода Сергей Петрович с молодой своей супругой выиграли 20 рублей по Крестьянскому займу, доставшемуся им от бывшей тетки. Радости их не было границ» (С. 143 – 144).

Подробнее см.: Раку Марина. Михаил Зощенко: музыка перевода» // Новое литературное обозрение. 2000. № 44 (4). С. 111 – 126; Она же. Миф о Чайковском и власть» // Музыкальная академия. 2001. № 1. С. 76 – 81; № 2. С. 75 – 85; Она же. Метаморфозы «Лебединого озера». Краткий курс истории одного мифа // Неприкосновенный запас. 2001. № 01 (15). С. 56 – 64. О сходстве «Веселого приключения» Зощенко с пушкинской «Пиковой дамой» упоминается также в предисловии к семитомнику сочинений писателя: Сухих И. Гоголек [Предисловие] // Зощенко Михаил. Собрание сочинений: В 7 т. М., 2008. Т. 1. Разнотык. С. 5.

Ср.: «Мы останемся часов до двух <���…> Приходите в половине двенадцатого» (из письма Лизы. С. 206); «Половина двенадцатого ночи Сергей Петрович выпускал ее от себя» (С. 144). Герой Зощенко вслед за Германном с нетерпением ждет указанного часа, лихорадочно всматриваясь в многочисленные циферблаты, развешанные и разложенные автором на его пути, а ритм перечисления сменяющих друг друга цифр, так и не обретающих символического значения, их убыстряющееся хаотическое движение, приближающее крах надежд героя, создает драматургию всей повести, основа которой обнаруживается – задним числом – у Пушкина.

Удержусь от соблазна вдаваться в психоаналитические аспекты введения Зощенко «мотива лестницы»: увлечение писателя Фрейдом слишком известно, чтобы оспаривать такую трактовку или слишком углубляться в нее. В интересах этой темы, быть может, важнее указать на принципиальную важность этого мотива для Пушкина, который увязывает ее с попыткой судьбоносной авантюры не только в связи с Германном, но и в связи с Самозванцем, принимающим на себя сходную с Германном роль мнимого наследника. То, что лестница, как символ возвышения и падения, возникла у Отрепьева во сне, конечно, является библейской цитатой из сна Иакова (о мифологических коннотациях образа лестницы подробнее см.: Топоров В.Н. Лестница // Мифы народов мира: Энциклопедия. М.; Смоленск; Минск, 1994. Т. 2. С. 50 – 51; а также: Данилова И.Е. Лестница: земля – небо. М., 2005).

«Сергей был довольно-таки любимым ее племянником. У ней была даже сумасшедшая любовь к нему. Она сама ему сказала, что после ее смерти пущай он владеет тремя мужскими костюмами, которые остались после ее покойного супруга <���…>» (С. 135). Вожделенные три карты, полученные героем Зощенко как бы в виде «борзых щенков», таким образом унаследованы от супруга старухи, которая, кстати, согласно тексту оперы сделала его обладателем своей тайны: «Раз мужу те карты она назвала…» (Баллада Томского. 1 к. I д.). В свою очередь Сергей Петрович приходит к старухе, «страстно любя» молодую героиню, как это и оговорено в опере. Как известно, любовная страсть овладевает именно оперным Германом, тогда как герой пушкинской повести лишь искусно ее имитирует.

«Она моею будет, иль умру!» – восклицает Герман в финале 1-й картины под раскаты грозы. У Зощенко: «Казалось, что в этом сейчас заложен весь смысл жизни. Или он, Сергей Петрович Петухов, достанет эти жалкие деньги и пойдет сегодня с девушкой, как ходят все люди, беспечно и весело, или же какой-то крах, какая-то страшная катастрофа разразится над ним» (С. 137. Курсив мой. – М.Р. ).