Марина Раку - Музыкальная классика в мифотворчестве советской эпохи

<���…> с большим успехом исполнял грузинские народные песни и отрывки из грузинских опер солист ГАБТ Д.Г. Бадридзе 842.

В брошюре, изданной в том же 1936 году, «волевым усилием» анонима, скрывшегося под грифом Всесоюзного комитета по делам искусств при СНК СССР, все ранее существовавшие «противоречия» формы и содержания бетховенской Девятой были разом устранены.

Изложение «содержания» симфонии, уместившееся на трех страницах, акцентирует следующие положения:

– современность бетховенских симфоний, их связь с революционной эпохой и значение предшественников «нового мира» («В своих симфониях (именно в них! – М.Р. ) Бетховен провозвестил рождение нового и прекрасного мира» 843);

– роль Страны Советов как наследницы бетховенского творчества («<���…> музыка Бетховена наша») 844;

– связь образов Бетховена и Ленина (ссылка на любовь вождя к музыке Бетховена и «Аппассионате» 845);

– «народность», «массовость» Девятой, ее «простоту» (тема радости «появляется в форме простой и ясной мелодии, массовой, народной по своему характеру») и, более того, родство с русской народной песенностью:

Гобой как будто вспоминает своего предка – пастушеский рожок – и играет простенький напев удивительно близкий и знакомый нам. Мы не знаем, как и каким образом появилась эта песенка в IX симфонии Бетховена, но она не сконструирована Бетховеном искусственно, ибо это несомненная наша землячка. Близость этого напева русской народной песне совершенно неоспорима 846.

– программность («Сами музыкальные инструменты как бы обретают дар человеческой речи» 847);

– идею «отказа от прошлого», протеста против него во имя «нового» – «новых песен»:

Флейты, кларнеты, гобои такт за тактом перебирают отзвучавшие мотивы минувших дней, минувших частей симфонии. Вновь гневно звучат голоса виолончелей и контрабасов, отвергающих эти темы, требующие новых мелодий, новых песен 848.

– трактовку финальной «радости» как «чувств ликующего, победившего народа»:

Гремят торжественные клики в честь радости, в честь победы и славы и великим ликованием победившего народа заканчивается гениальная симфония 849.

Таким образом, «финальным аккордом» этого описания становится безоговорочное признание «гениальности» Девятой. Но все эти усилия были в конечном счете направлены, конечно же, не на «полную и окончательную реабилитацию» шедевра, а на куда более насущные задачи. Девятая симфония как «землячка», как «наша музыка» становилась неоспоримым свидетельством «ликования победившего народа», под которым мог подразумеваться несомненно лишь один народ – советский . Девятая оказывалась той вершиной мирового искусства, которая завершала историческое прошлое, начиная эпоху будущего, знаменуя собой торжество принципа исторической телеологичности:

И когда, обращаясь к творчеству лучших художников, живших до Бетховена, мы находим в этом творчестве отражение борьбы народных масс за свободу, мы говорим себе: вот путь, который должен был привести к Бетховену. Когда мы видим борьбу народных масс, отраженную в творчестве художников, живших после Бетховена, мы говорим: великие традиции Бетховена 850.

Именно таким – последовательно телеологичным – было осмысление бетховенского наследия на протяжении двух десятилетий и при самых разных перипетиях его освоения советской культурой: как предшественника настоящего, верой и правдой послужившего революции, с явным акцентом не на собственную ценность его музыки, а на ее устремленность в будущее.

Музыка Бетховена была призвана воодушевить и художников Страны Советов в их борьбе за новое искусство:

Свыше ста лет уже отделяют нас от последней симфонии Бетховена. Искусство нашего времени, искусство победившей революции идет иными, собственными путями. Но именно от советского симфонизма мы ждем продолжения творческих вершин Бетховена. Ибо продолжать – не значит догматически скопировать, а критически овладеть наследством Бетховена 851.

Но, невзирая на требование «критического овладения наследством», слишком явно отдающее «невыветрившейся» рапмовской риторикой, композиторам в сущности недвусмысленно предлагают путь копирования одобренного образца «революционной», «народной», «демократичной», «простой» и, в конце концов, «нашей» музыки:

Советские композиторы, создающие произведения песенно-симфонического жанра, обращаются к финалу 9-й симфонии, как к величайшему историческому образцу 852.