Павел Уваров - Между «ежами» и «лисами». Заметки об историках

В воспоминаниях Е.В. Гутновой рассказывается, как Данилов пытался собрать вокруг себя коллег-единомышленников и провести организованную атаку, но это ему не удалось; и он, к своей досаде, оказался на этом совещании в одиночестве. Но среди медиевистов началась тихая паника – уж больно это походило на начало новой кампании. Особенно беспокоились те, кто помнил борьбу с космополитизмом. А.Я. не без недоумения рассказывает о том, что А.И. Неусыхин всерьез боялся перспективы ареста. Но это сейчас мы знаем, что наступала эпоха застоя, а вовсе не террора. А в то время, когда советские танки вошли в Чехословакию, когда раскручивался маховик борьбы с «идеологическими диверсантами», когда разгромили Институт истории, разбив его на две части (Институт истории СССР и Институт всеобщей истории), от власти можно было ожидать чего угодно. Тем более что тон у Данилова был весьма агрессивный.

Но выступил ли Данилов по указанию каких-нибудь компетентных органов? Непохоже, что бы им кто-либо мог манипулировать. Он действовал по собственной инициативе. Правда, его инициатива была поддержана – ведь его текст был перепечатан в органе ЦК КПСС. Но публикация в «Коммунисте» – еще не залог успеха 124. Во всяком случае, так показали дальнейшие события.

Характерны действия Арона Яковлевича, не ставшего каяться и менять свои выводы (да и невозможно его представить в этом качестве), а написавшего письмо, в итоге попавшее в ЦК, в котором он полемизировал с министром, обвиняя его, среди прочего, в скверном владении марксизмом. Это было сделано весьма умело, насколько можно судить по полемическим вставкам, внесенным в рукопись «Проблем генезиса…» уже после эскапады Данилова. Ведь Маркс неоднократно подчеркивал невозможность подходить к феодальной собственности с критериями, выработанными для собственности буржуазной и предполагавшими, что собственником может быть кто-то один. Если собственниками были феодалы, то почему Маркс говорит об экспроприации крестьянской собственности во времена первоначального накопления? А если собственниками являются и феодалы, и крестьяне, то это уже какая-то странная собственность.

Этот эпизод, конечно, заслуживает изучения с позиций микроистории. Сказалась ли здесь борьба каких-то руководящих кланов, нашлись ли у хулимых историков могущественные покровители, скажем, недовольные излишней активностью новоиспеченного министра, или возымели действие аргументы Гуревича, показавшего, что показательной самокритики ждать от него не приходится, а очередной громкий скандал с широкой оглаской гарантирован? Как бы то ни было – хотя ответная статья Арона Яковлевича в «Коммунисте» и не была напечатана, но большая антиструктуралистская кампания была спущена на тормозах, а сам Гуревич, уволенный из Института философии… был переведен в заветный академический Институт истории (с 1968 года, после раздела, – Институт всеобщей истории), в группу истории Скандинавии.

И опять же можно долго ломать голову над причинами столь странной формы наказания, но одним из факторов был пресловутый «гамбургский счет» медиевистов. Все, включая Данилова, понимали, что «такими, как Гуревич, не разбрасываются». А гипотетическая логика властей могла выглядеть так. Раз Гуревич – ценный специалист в своей области, то пусть своей специальной областью и занимается. Трогать его не будем, но и философствовать ему не рекомендуется. Поэтому его надо из «Философской энциклопедии» изъять (благо он и не философ, о чем сам неоднократно говорил) и предоставить полную возможность изучать его родную Норвегию. И волки будут сыты, и овцы целы. И скандала избежали, и отечественную науку усилили, и международный имидж (подпорченный делом Некрича 125) сохранили. Для аппаратного решения – весьма неплохо. Что интересно, оно вполне соответствовало духу корпорации медиевистов, с апологией углубленной специализации как противовеса «теоретизированию».

«Проблемы генезиса…» тем временем благополучно вышли в свет. Впрочем, после статьи в «Коммунисте» в редакции для подстраховки попросили внешний отзыв. Арон Яковлевич обратился за ним к А.И. Неусыхину. Тот был уже смертельно болен. Он был чрезвычайно напуган всей этой историей, тем более что Данилов требовал поддержать его против Гуревича, а Гуревич – ждал от него публичной отповеди Данилову. Он прекрасно понимал, что «Проблемы генезиса…» в первую очередь направлены против его концепции. У него была тысяча уважительных поводов отказаться от написания отзыва. Но учитель поддержал книгу спорящего с ним ученика. Сообщество медиевистов все же законно гордится «поколением учителей»!