Павел Уваров - Между «ежами» и «лисами». Заметки об историках

С каждым витком своей научной биографии О.И. Варьяш охватывала все новые проблемы истории средневекового права: право обычное, право городское, право королевское, право прецедентное, правовые системы этноконфессиональных групп. Она вплотную подошла к такому тематическому Монблану, как рецепция римского права в его связи с правом каноническим, понимая, что без этого ее исследования останутся фрагментарными. Но все чаще она слышала от друзей советы издать книгу, которая обобщала бы накопленный опыт. Она соглашалась и даже начала думать в этом направлении; но, как всегда, по заведенном обычаю, свои собственные дела отодвигала на задний план – важнее было иное: коллоквиумы в других городах, работа над переводом текстов св. Тересы, подготовка очередного правового сборника, ученики, заработки. И все чаще жаловалась она на головную боль.

В этот момент появилась возможность поехать в Португалию надолго. Правда, придется напряженно работать над совершенно новой проблематикой – историей российско-португальских связей в Новое время. Отрываться от родных и друзей ей было трудно, но все же возможность по-настоящему, изнутри прочувствовать страну – уникальная возможность, которой никогда не было у ее учителей, – выглядела слишком привлекательной, чтобы от нее отказаться.

Здоровье же становилось все хуже. Но, вернувшись после долгого отсутствия, она вместо работы над книгой с радостью откликнулась на предложение участвовать в Летней школе лета 2001 года с характерным названием «Как быть медиевистом?». Это было именно то, о чем она всегда мечтала: собрать вместе наших молодых «братьев по разуму». Ольга Игоревна взяла на себя саму важную секцию, где речь шла о том, как сегодня рассказывать о феодализме, организовала практические занятия по средневековому праву. Это была именно ее школа – веселая, умная, добрая и с неизменным ритуальным тостом.

А после этого О.И. заболела уже настолько серьезно, что так и не поправилась. И книга так и осталась ненаписанной.

Каждый историк сталкивается с этой проблемой. Как соблюсти меру в сочетании работы на себя с работой на других? О.И. Варьяш ответила на этот вопрос по-своему. Она могла бы издать свою книгу сама и намного раньше. Но она предпочла потратить свои силы на то, чтобы сохранить сообщество, создать школу. А книгу «Пиренейские тетради» собрали ученики и друзья. Разве был ее выбор ошибочным? 86

Текст был опубликован в виде предисловия к посмертному изданию книги О.И. Варьяш: Уваров П.Ю. Пунктир ненаписанной книги // Варьяш О.И. Пиренейские тетради: право, общество, власть и человек в Средние века / Сост. и отв. ред. И.И. Варьяш, Г.А. Попова. М.: Наука, 2006. С. 11—24.

После кончины О.И. Варьяш в 2003 году коллеги сделали многое для ее памяти: провели в том же году мемориальные чтения (открывшиеся 1 октября, в ее день рождения); издали материалы этих чтений (трехтомник «Historia animata»); наконец, подготовили «Пиренейские тетради» – сборник статей, которые Ольга Игоревна могла бы включить в свою так и не написанную монографию. В память об О.И. Варьяш издательство «Наука» выпустило ее без издательского гранта, в чем особая заслуга заведующей исторической редакцией Н.Л. Петровой и редактора В.А. Токмакова.

Когда меня попросили написать вводную статью, конечно, я согласился, но был в недоумении. Различные воспоминания уже были, погружаться в пиренейскую историко-правовую тематику для меня было довольно-таки сложно. К тому же я не вполне понимал, на какую аудиторию рассчитывать. Те, кто знал Ольгу Игоревну, всегда находились под обаянием ее личности, а для остальных ее заслуги были совсем не очевидны – ни толстых монографий, ни зарубежных изданий, ни интервью в перестроечных журналах, ни выступлений в СМИ. Тогда мне впервые подумалось, что следующие поколения, не знающие контекста нашей деятельности и того, чем мы жили, не смогут, да и не захотят оценивать вклад каждого в науку: ключи для понимания будут утеряны подобно тому как нынешнее поколение утратило способность распознавать эзопов язык, столь значимый еще в брежневскую эпоху. В данной статье я впервые прибегнул к эффекту остранения.

Вскоре после смерти А.Я Гуревича редакция «Нового литературного обозрения» предложила мне написать о нем как об отечественном медиевисте; об Ароне Яковлевиче как основателе отечественной исторической антропологии и как о всемирно признанном ученом должны были написать другие. Это была большая честь для меня, и я постарался эту работу выполнить, хотя статья далась необычайно тяжело. Ведь о его творчестве уже говорилось много и точно. Невозможно соперничать с умной и, как всегда, яркой статьей Л.М. Баткина «О том, как Гуревич возделывал свой аллод» 87. Более свежие данные, дополненные интересным рассказом об особенностях стиля Мастера, содержатся в статье Д.Э. Харитоновича в юбилейном сборнике 88. Но главное – сам Арон Яковлевич последние пятнадцать лет своей жизни напряженно работал над написанием своей творческой биографии – сперва в виде отдельных статей и публичных лекций; затем он написал свою неподражаемую «Историю историка» 89, но и после продолжал развивать эту тему в полемических статьях 90и интервью.