Мэлор Стуруа - Будущее без будущего

— Она давным-давно не живет здесь. — Серенада под окном, видимо, уже начинала раздражать лицо.

— А вы, случайно, не мисс Грейс Белмонт? — заторопился я, опасаясь, как бы лицо не захлопнуло стальные ставни.

— Она самая. — В голосе лица впервые зазвучали человеческие нотки. — А вы меня откуда знаете?

— О, кто вас не знает! А это правда, что пишут о вас в газетах?

Перед лестью падали и не такие крепости. Перед ней бессильна даже система замков и оповещения «Холмс электрик протектор». Да и серенады под окном рано или поздно берут свое.

— Кое-что правда, а кое-что нет. — Это было уже почти кокетством.

— А именно? — настаивал я, пытаясь поддержать заданный темп и не дать угаснуть слабому огоньку тщеславия, едва-едва промелькнувшему из-под припухлых век в синих, несколько продолговатых глазах женщины.

— Да вот, например, пишут, что будто бы я в течение двадцати лет служила в бюро путешествий. Это сущая чепуха. Я работала некоторое время в приютном доме для матерей-одиночек, а затем почти двадцать один год в Африке в различных католических миссиях. Но, поверьте мне, это не было туризмом.

Я охотно поверил мисс Белмонт. Во-первых, в мои планы совсем не входило пререкаться с ней по поводу ее биографии и карьеры. А во-вторых, факты, подтверждавшие правоту мисс Белмонт, были «на лице», как говаривала моя покойная бабушка, имевшая некоторые разногласия с русской грамматикой.

«Америкэн экспресс», контора Кука и другие туристские фирмы, конечно же, завлекают клиентов, соблазняя их египетскими мумиями и прочими чудесами земли нашей. Но делают они это, разумеется, не с помощью живых мумий. У «Америкэн экспресс», Кука и компании, как правило, работают девицы, балансирующие где-то на грани стриптиза и отличающиеся формами, посрамляющими старика Птоломея с его допотопным плоскостным мышлением и властно зовущими вас лично убедиться в сферичности этой планеты. Ну, а моя сеньорита скорее напоминала одну из монахинь, повстречавшихся поэту на борту парохода «Эспань»:

Сходство это еще больше увеличивали печеная картошка личика мисс Белмонт, трезвого, как раствор борной, ее гладко причесанные седые волосы и шаль, свисавшая, как с гвоздика, с плеч перезрелой мумифицированной сеньориты. Нет, у меня не было решительно никаких оснований не верить мисс Белмонт…

Почувствовав угрозу того, что моя собеседница готова вот-вот пуститься в воспоминания о своих миссионерских похождениях в Африке, я вежливо, но настойчиво вернул нашу беседу в ее изначальное русло:

— А вам когда-нибудь приходилось видеть госпожу Додж?

— О, нет. Ведь я живу здесь всего несколько лет.

Мы помолчали.

— Вы не будете возражать, если я мельком взгляну на апартаменты почтенной леди?

Мисс Белмонт явно смутилась и даже, как мне показалось, покраснела.

— К сожалению, мне строго-настрого запрещено пускать кого-либо в дом. Я не имею права приглашать сюда даже моих друзей и знакомых.

— Так, значит, вы живете в этом огромном доме совсем одна?

— Да, если не считать Дасти.

— А кто такая Дасти?

— Сейчас увидите.

На мгновение женщина отошла от амбразуры, и я услышал, как она зовет кого-то:

— Дасти, Дасти, ко мне!

Раздался оглушительный лай, и сквозь чугунные квадраты-прутья просунулась громадная лохматая голова собаки неопределенной породы.

— Хэлло, Дасти! — приветствовал я ее несколько заискивающе, а затем, обращаясь уже к мисс Белмонт, спросил:

— Она — что, из свиты госпожи Додж?

— Нет, нет, Дасти принадлежит мне.

— А вы ее тоже кормите вырезкой высшего качества?

— Что вы, что вы, откуда. Ведь я бедная женщина. Моя старуха Дасти сидит на одной «пюрине» [5] «Пюрина» — консервированное мясо для собак. .

— Но почему же? Я слышал, госпожа Додж души не чает в собаках.

— В своих, мистер, в своих. А кто ей Дасти? Чужая. — Мисс Белмонт соболезнующе потрепала по лохматой голове четвероногую компаньонку-неудачницу. — Ну, мне пора. Обед надо готовить. Вы уж нас, пожалуйста, извините.

Я помахал рукой мисс Белмонт и Дасти, подождал, пока захлопнутся стальные створки ставен, щелкнул по носу розовощекого электрического Холмса и быстро зашагал прочь от мертвого дома навстречу индейскому лету.