Мэлор Стуруа - С Потомака на Миссисипи - несентиментальное путешествие по Америке

Как-то мне позвонил Том Суинсон из Международного пресс-центра. Для иностранных корреспондентов, аккредитованных в Вашингтоне, Том нечто вроде дядьки или ангела-хранителя, смотря по обстоятельствам.

— Мы организуем поездку по тюрьмам и судам Соединенных Штатов. Если хочешь, присоединяйся, — сказал Том, а затем, не то заманивая, не то поддразнивая, добавил: — Быть может, тебе удастся обнаружить у нас политических заключенных.

Предложение было заманчивым по существу и вызывающим по форме.

— Согласен. Включайте.

…В Международном пресс-центре секретарши Тома поили нас горячим кофе, а Стивен Коэн, помощник государственного секретаря США по правам человека, произнес напутственное слово.

— Есть ли сейчас в американских тюрьмах политические заключенные? — спросил я Коэна.

— Нет.

— А как быть тогда с заявлением представителя США в ООН Эндрю Янга о том, что в американских тюрьмах томятся сотни и даже тысячи политических заключенных?

— Ну, это зависит от того, что подразумевать под данным термином.

— Тогда позвольте перефразировать мой вопрос следующим образом: имеются ли в американских тюрьмах заключенные, считающие себя политическими?

— Сколько угодно. Но это ровным счетом ничего не означает. Они оказались за решеткой не потому, что пользовались свободами, а потому, что нарушали законы.

К нашему диалогу присоединились другие участники «тюремного турне», также желавшие подвергнуть допросу мистера Коэна. Беседа переключилась на несколько иной аспект прав человека. Мои коллеги упорно добивались у мистера Коэна ответа на вопрос: почему Вашингтон оказывает помощь диктаторским режимам, фашистам и расистам?

Мистер Коэн парировал сыпавшиеся на него вопросы с парламентским мастерством — остроумно, но неубедительно. Журналисты слишком хорошо, из первых рук, знали факты, и провести их на мякине было невозможно. На помощь Коэну поспешил Том. Он призвал нас поторапливаться на аэродром.

Бросок видавшей виды «Дакоты» из Вашингтона, столицы Соединенных Штатов, до Батон-Ружа, столицы штата Луизиана, занял с остановками около пяти часов.

В аэропорту Батон-Ружа, весьма непрезентабельном, без алюминиевого лоска и стеклянного блеска, нас встречали судья Вильям Хог Дэниелс и помощник шерифа Эдди, просто Эдди, без фамилии, хотя она у него, конечно, имелась. Эдди, с солидным брюшком, выпиравшим над поясом-патронташем, с моложавой сединой и розовощекостью, был прикреплен к нам в качестве водителя-телохранителя. Автобус, за баранкой которого он сидел, был обычным синим полицейским «воронком» со стальными сетками на окнах. Так что, путешествуя по Луизиане, мы видели ее небо, ее природу и людей рассеченными на мелкие квадратики и ромбики. Во время длительных переездов эта тюремная рассеченность пейзажа вызывала чувство головокружения и тошноты, и мы по очереди устраивались на переднее сиденье рядом с Эдди, вернее, рядом с его револьвером-пушкой, который по здешним обычаям лишь минимально, символически упрятан в кобуру. Того, кто удостаивался этой привилегии, мы называли «капо».

Судья Дэниелс был нашим гидом. Он, правда, уже не судья, но по традиции это звание закреплено за ним навечно до самой смерти и даже после нее. Поэтому, как здесь принято, мы тоже называли его просто «судья», без упоминания имени или фамилии, без добавления, казалось бы, непременного «мистер». На первый взгляд судья Дэниелс — типичный джентльмен-южанин со старомодно галантными манерами, с мягким юмором, с речью нараспев, в которой преобладают покровительственно-патерналистские нотки благодушествующих плантаторов, считающих себя, иногда вполне искренне, ибо человеку свойственно заблуждаться, не рабовладельцами, а отцами большого семейства, состоящего из великовозрастных, но слабых разумом детей, которым нужен глаз и, разумеется, плетка. Для их же собственного блага.

Итак, на первый взгляд судья Дэниелс выглядел типичным джентльменом-южанином. Должен заметить, что в Соединенных Штатах истинные джентльмены водятся только на Юге. На Севере их нет. На Севере одни янки. А янки никак не может быть джентльменом. Вот почему, когда мы называем «янки» всех американцев, мы смешиваем лед и пламя, впадая в упрощенчество, граничащее с невежеством. Так считают, во всяком случае, в Луизиане.