Александр Куницын - Служат уральцы Отчизне

Востротин, сохраняя спокойствие, следил за боем. Он видел, как вновь поднялись душманы и ринулись на позиции роты, которой командует гвардии старший лейтенант А. Тараканов. Но напоролись на плотный огонь. А рядом, где держался взвод гвардии старшего лейтенанта С. Максимова, дело дошло до рукопашной. Гвардейцы яростно били душманов, и казалось, будто воскресло, шагнуло сюда легендарное племя десантников-фронтовиков, тех, что овеяли немеркнущей славой Боевое Знамя их части, пронеся его сквозь сражения Великой Отечественной до Праги. И вот сейчас душманы снова испробовали разящий удар гвардейцев, в рукопашной узнали, что такое их натиск, отвага и крепость руки. С животным страхом, бросая убитых и раненых, бежали они от десантников.

Труднее всего приходилось группе разведчиков во главе с гвардии старшим лейтенантом Хасановым. Они блокировали высоту с отметкой 2629, ту самую, что Востротин назвал ключевой. И не ошибся. Она, как кость в горле душманам, мешает развернуться в маневре; мимо нее, по ущелью, они не могут подводить и уводить свои отряды.

Душманы взяли ее в полукольцо. Судя по тому, как усилился артогонь, до атаки оставались минуты, а эта атака должна быть решающей. И тогда Хасанов сказал: «Нужны добровольцы».

Их повел гвардии сержант О. Борзилов. Туда, где должно замкнуться кольцо окружения. Душманы навалились на горстку героев, разгорелся неравный бой. Враг увяз в нем, упустил удобный момент для штурма — на помощь разведчикам подошли подчиненные капитана Махотлова. Но и группа Борзилова не вышла из боя.

Боль полоснула по сердцу Востротина, когда узнал об этом. Но он совладал с охватившим его тяжелым чувством, не для боя это. Хладнокровие, трезвый расчет требовались от него. Десантникам приказал выстоять, и они этот приказ выполняют. Связав узелок к узелку крепкую сеть узлов обороны на горах, Востротин тем самым распылил силы противника — таков был командирский замысел. Ошибка душманов, рассуждал командир полка, заключается в том, что они ринулись атаковать все высотки сразу. И понесли большие потери. Потом, к полудню, они поняли свой просчет, попытались повернуть ход событий — ради этого и сосредоточились у высоты с отметкой 2269. Не удалось — силы-то уже распыленные, машина запущена, да еще группа Борзилова спутала им карты. От бессилия, злости они вцепились в нее, понимая — на сегодня выдохлись. То был переломный момент — бой с группой Борзилова, и натиск душманов на всех направлениях ослаб. А вот завтра они соберутся с силами.

— Но завтра мы в эти игры играть не будем, — вслух сказал, размышляя, Востротин.

Итак, подразделения десантников свою первую задачу выполнили. Противник потрепан в боях, это хорошо. Но ведь он теперь знает узлы обороны и уяснил, что распыляться нельзя. Однако и Востротин тоже ближе узнал, кто действует против него. С душманами шли подразделения наемников. На них стального цвета форма, коричневые перчатки и гетры, высокие кроссовки; вооружены автоматами. В атаку идут по свистку, сигнал отхода — два свистка. Весь вопрос в том, где завтра «свистнут», нанося главный удар.

Обстановка, боевой опыт Востротина говорили: это будет район высоты с отметкой 2629. Она — самое отдаленное и уязвимое звено в системе обороны. Владеть ею — значит владеть ущельем.

Наступает второй, главный этап боевых действий.

То там, то здесь, как огоньки на углях догорающего костра, еще догорали небольшие стычки. Артогонь тоже угас. Солдаты сказали свое веское слово, теперь слово за ним — командиром полка. Общий замысел у него был готов, оставалось уточнить детали.

Востротин направился на позиции рот. Здесь встретился с политработником гвардии майором Р. Гнидецем.

— Партсобрание провели, — сообщил он Востротину. — Максимова приняли в члены партии. Кстати, кандидатом его тоже принимали в боях.

Максимов… Востротину вспомнилась рукопашная. Он хорошо знал этого отчаянной храбрости офицера. В прошлом году Максимов в этом же районе здорово бил душманов, награжден орденом Красной Звезды. И сегодня, значит, он именинник.

Вокруг дымились воронки от мин и снарядов, обгорелые сосны, казалось, не поскрипывают, а тихо стонут, раскачиваясь на ветру. Оплавленная земля, оплавленные камни. Лишь глыбы гранита не смог одолеть огонь. Лишь люди, которых он, гвардии подполковник Востротин, бесконечно любил и которыми бесконечно гордился, которых Родина дала право ему посылать в бой и которые вверили свои судьбы его приказу, — эти люди не дрогнули, выстояли. Потому что гранит не плавится.