Внутренний СССР: О текущем моменте №5(17), 2003г.

Обратные связи — отрицательные, если при отклонении системы от назначенного для неё режима функционирования на основе поступающей по ним информации вырабатывается управленческое воздействие, направленное на возвращение системы к этому назначенному режиму.

Обратные связи — положительные, если при отклонении системы от назначенного для неё режима функционирования на основе поступающей по ним информации вырабатывается управляющее воздействие, уводящее систему ещё далее от назначенного для неё режима функционирования.

И то, что положительные обратные связи уводят систему от назначенного для неё режима, — далеко не всегда плохо, поскольку в общем случает рассмотрения задачи об управлении замкнутой системой в неё может быть внедрён в качестве назначенного и опасный для её существования режим. Иными словами «знак», присваиваемый одним и тем же обратным связям, не однозначен, поскольку зависит от концепции управления. И в разных концепциях одним и тем же обратным связям могут присваиваться разные знаки.

Это относится и к случаю взаимной иерархической вложенности систем и концепций управления ими. Поэтому весь вопрос в том — кем предопределён режим функционирования системы, в рассматриваемом нами случае — режим развития глобальной цивилизации? Если Вседержителем, то Божий Промысел — один режим функционирования системы; если земной иерархией, вступающей в противоречие с Божьим Промыслом — другой режим функционирования системы. Фраза древнегреческого историка Плутарха [2], «Ты правишь, но и тобой правят!», дающая представление о явлении взаимовложенности систем и процессов управления, говорит и о том, что всякое внешнее информационное воздействие на систему в конечном итоге необходимо оценивать с позиций «знака отношения» к ней наивысшего всеобъемлющего управления — Бога.

И при таком подходе к рассмотрению функционирования замкнутых систем, Россия — замкнутая система с положительными обратными связями в том смысле, что если внешнее информационное возмущающее воздействие в любой форме идеалистического или материалистического атеизма, не соответствует Божьему Промыслу (в терминологии Малявина — якобы «неисповедимому»), то оно доводится до абсурда, утрачивая возможность существования: т.е. происходит, как у Пушкина в «Домике в Коломне» — «Начав за здравие, сведём за упокой тот час». Другими словами, по отношению к рассматриваемой нами проблематике, атеизм в России в любой форме неприемлем, а это означает, что и фашизм как способ существования по сути атеистического общества в России в любом варианте — западном или восточном — не состоится: Бог не отступился от России, а в России не все глухи к Нему (подобно Малявину) и не все в одержимости безвольно толкают её, сами не зная куда (подобно Дугину).

9. Высказав это, рассмотрим ещё одну цитату:

«Россия — страна-ревизия. Её возникновение — результат пересмотра того самого мирового порядка, который рухнул именно в результате выхода России из СССР. Для нас бессмысленно ссылаться на этот порядок: ведь если легитимна Россия, вышедшая в 1990 — 91г. по своей воле из состава СССР, то легитимен практически любой революционный пересмотр мирового строя — включая пересмотр прав существования самой России. Международноправовой легитимизм будет раз за разом вести в тупик “лицензий на суверенитет”, выдаваемых лордом-протекторатом в гуманитарных трибуналах. Россия — страна ревизия, тогда как США — страна-ревизионист. Для мировых лидеров само наше существование является, скорее, аргументом “против” сохранения статус-кво, чем “за”! Всё, что Америка демонстрирует в сложной мировой игре за позиции (которые нам не только не интересны, но и не вполне понятны), России понадобится для собственного самоопределения».

Это из статьи Глеба Павловского «Путин у нас один» (газета «Консерватор», № 17(33) от 28 мая 2003 года). В данном случае Павловского с Дугиным роднит то, что в его тексте вопрос о воле тоже размыт, а по существу — извращён: Россия не выходила по своей воле из состава СССР.

Несмотря на всю “кучерявость” вопроса на референдуме 17 марта 1991 г. большинство населения России ясно дало понять правящей “элите”, что оно — за сохранение государственности Союза ССР и за дальнейшее развитие многонационального общества на этой государственной основе. Исключение, как и в смуту начала XVII века, составила столица — Москва: в ней большинство проголосовало за распад СССР, вследствие целенаправленной дебилизации в застой (Москва была более прикормленной и благоустроенной, нежели провинция) и на митингах перестройки. Соответственно и всё остальное у Глеба Олеговича — красиво поданный на съедение бездумным вздор. Однако, в отличие от Дугина, Глеб Павловский производит впечатление демона, который осмысленно пытается творить политику по своей воле, соучаствуя в некой корпорации себе подобных.