Сергей Мец - Эпиграфы к эпилогу

А на улицах вокруг лавки бушевали страсти и в открывавшиеся иногда двери доносились отголоски этой извечной битвы за место под солнцем, всегда оканчивающейся «победой» всех сторон.

ГЛАВА VII

Один

Я вас повел, и вы пошли за мной, увлеченные красотой образов, которые я вам нарисовал, и идей, поразивших вас своим волшебным сиянием. Чем дальше мы шли, тем больше становилось у нас последователей – из горстки начинавших мы превратились в многомиллионную армию.

Прошло время, я обернулся посмотреть на ваши лица и в первых рядах увидел пустые глаза и фигуры в позах принужденной готовности. «Может быть, кто-то в задних рядах?» – подумал я и тут же отбросил эту мысль, до краев не дотянуться.

Остановился, отошел на обочину. Поток людей двинулся мимо меня, не обращая на «прародителя» никакого внимания. Я стоял и смотрел, пытаясь заговорить с кем-то из идущих, мне казалось, что должна же быть хоть пара глаз…

Но это была толпа, и не было в ней просвета.

***

Горизонт чист и ясен, перспектива открыта на все триста шестьдесят – выбирай направление по душе. А хочешь, пойди сначала туда, где сияют снежные шапки гор и с шумом низвергаются водопады, а потом спустись на равнину, к дивным садам и виноградникам, тянущимся вдоль берегов полноводной реки, сядь на проходящую баржу, наполненную дарами этих садов, и выйди на самом берегу великого океана, куда уже многие тысячелетия река несет свои воды. Не бойся, выбирай любое направление и без опаски делай первый шаг пока горизонт чист, ведь это бывает редко, так редко, что не каждому поколению выпадает удача.

Обычно картина иная. Все вокруг затянуто густым дымом, запах гари и тлена от миллионов потерянных судеб, и ни одного огонька. Всматриваешься до боли и слез в глазах – ничего, ни малейшего проблеска. А ведь давно пора уже делать шаг, часы тикают, отмеряя отпущенное время, подгоняют, словно говоря: «Поторапливайся, опоздаешь». Но как сделать этот первый шаг, не зная куда идти, боязно. Оглядываешься вокруг – справа и слева десятки, сотни и тысячи таких же, тщетно высматривающих в густой пелене хоть какой-то знак. Но – ничего, только марево, застывшее, плотное, не шелохнется.

И все-таки шаг сделан – какой-то смельчак, плюнув на опасения, раздвинул плечами густую пелену, за ним второй, третий, десятый, сотый. Уже через несколько минут раздались их голоса, на звук двинулись все остальные, и оказалось, что пеленой затянуто не все вокруг, а это всего лишь неширокая преграда – и каждому за ней открылся прекрасный мир, полный звуков и красок.

***

Море уходило, оголяя громадные территории, служившие прежде домом для его многочисленных обитателей. Всему виной была отчаянная гордыня местных правителей, желавших ежедневно демонстрировать свою власть надо всем вокруг и даже над самой природой, возомнив себя равными Богу. Они приказывали строить сеть каналов – ответвлений от двух великих рек, питавших воды моря, а их приспешники, спрятав за пояс в ожидании подходящего момента наточенные на всякий случай кинжалы, старательно выполняли волю бесноватых князьков. И вот теперь берега, где прежде кипели будни, теснились мелкие поселки и небольшие городки, жившие рыбной ловлей, опустели и превратились в выжженную землю. Прошло всего лишь несколько лет и эти места покинули люди, оставив после себя ржавые скелеты шхун да заброшенные глинобитные мазанки без крыш, солому с которых давно унесли в соляную пустыню бушующие тут время от времени ветры.

Долгие поиски привели нас наконец к одинокой юрте на южном берегу почти обмелевшего моря, на то самое место, где некогда было устье мутной и полноводной великой реки. Теперь здесь была та же соляная пустыня и только маленький клочок земли возле юрты встречал забредшего сюда путника зеленью нескольких десятков деревьев. Было раннее утро, солнце только появилось из-за горизонта, но тут уже кипела жизнь. В глиняной печи горел огонь, в казане шкворчало мясо, а рядом закипал старый металлический чайник. Навстречу нам из-за юрты вдруг вышел огромный алабай, продемонстрировал всю свою мощь и стать, и не издав ни звука улегся неподалеку от входа в юрту. Вскоре откуда вышел хозяин, поздоровался и пригласил нас к столу в тени деревьев, не задав ни одного вопроса. Пока его жена готовила завтрак, мы пили чай и выпытывали у хозяина подробности его удивительной истории.

Когда начался исход людей из здешних краев, этот человек твердо знал, что останется в родных для себя местах. Он уговаривал каждого, просил не уезжать, убеждал, что вместе они сумеют сделать все как надо, что возродят прежнюю жизнь тут, нужно только вернуть реку. Но уезжавшие слушали его понурив головы и опустив взгляд, а потом молча прощались и покидали навсегда места своих предков. Так он остался один, но его мечта осталась с ним. Остались и жена с детьми, и все они тоже жили исполнением этой мечты, теперь уже общей для них.