Том Сегев - Симон Визенталь. Жизнь и легенды

Пришло лето, за ним – осень, и венцы (как и туристы, заполнявшие город) нашли еврею полезное применение: они стали присаживаться на него, чтобы отдохнуть. Кроме того, с его спины съезжали дети, а собаки на него мочились. Это производило плохое впечатление, и фигура была возвращена автору на доработку. Чтобы на ней нельзя было сидеть, Хрдличка покрыл ее колючей проволокой, и теперь скульптура стала напоминать терновый венец, который римляне надели на голову Иисуса из Назарета.

Главными персонажами на фотографии, запечатлевшей унижение евреев, были не сами евреи и даже не полицейские, за ними надзиравшие, а венцы, столпившиеся вокруг евреев и с удовольствием за ними наблюдавшие. Эту фотографию можно было прикрепить к мемориалу сбоку; ее можно было расположить так, чтобы прохожие в ней отражались и видели самих себя. Однако Хрдличка их от этого неприятного переживания избавил.

Евреи решили воздвигнуть свой собственный мемориал – на Еврейской площади, – но и этот проект привел к многочисленным распрям, часть которых являлись продолжением бесконечных войн Визенталя с лидерами еврейской общины.

«Дизайн памяти» волновал Визенталя всегда и, чем старше он становился, тем больше. Незадолго до своего девяностолетия он приехал в Маутхаузен на пятидесятилетие со дня освобождения лагеря. Греческий композитор Микис Теодоракис попросил у него разрешения включить несколько предложений из его речи в свою кантату «Маутхаузен».

После многолетних раздумий Визенталь сформировал, наконец, собственный взгляд на сущность нацистского зла и геноцида евреев. Холокст, написал он советскому ученому Андрею Сахарову, был сочетанием ненависти и технологии. Избавление от ненависти, по его мнению, должно было привести и к уменьшению использования убийственных технологий.

В 1992 году он написал президенту Украины Леониду Кравчуку письмо протеста в связи с тем, что мэрия Львова назвала одну из улиц в честь Семена Петлюры. Петлюра был предводителем банд, устраивавших еврейские погромы. Кравчук протест Визенталя отклонил. В свое время, в Бучаче, когда Визенталь был еще ребенком, один из солдат Петлюры его чуть не убил.

В январе 1994 года Визенталь сообщил о смерти одного из сотрудников Адольфа Эйхмана, Антона Бургера. В 1947 году, в Альтаусзее, Бургер был арестован. Он скрывался в доме, расположенном неподалеку от жилища супруги Эйхмана, и полиция по ошибке пришла к нему. Однако вскоре после ареста он сумел сбежать и в течение сорока семи последующих лет жил, по-видимому, в Австрии и ФРГ под вымышленным именем. Не было преступника, которого Визенталь искал дольше Бургера, и смерть последнего – как и смерть многих других нацистов – побудила его задуматься о подведении итогов своей многолетней деятельности.

На работе он проводил теперь меньше времени, чем раньше, но по-прежнему старался отвечать почти на каждое полученное письмо. На протяжении его жизни произошло множество драматических событий – как ужасных, так и прекрасных; люди его поколения еще помнили первые автомобили, а сам он успел выразить протест против распространения неонацистских игр в Интернете.

За несколько месяцев до девяностолетия в его кабинете раздался телефонный звонок. Звонил один из бывших узников концлагеря Терезиенштадт, проживавший ныне в Канаде. У него была информация об эсэсовце по имени Юлиус Вил, перед самым концом войны застрелившем семь заключенных Терезиенштадта. Визенталь сделал то, что неоднократно делал в течение пятидесяти трех лет поисков нацистских преступников: передал эту информацию в Центральное управление по расследованию военных преступлений в Людвигсбурге.

Найти Вила было нетрудно. До выхода на пенсию он работал редактором местной газеты в городе Шрамберге в Шварцвальде (на юге Германии), был известен своими справочниками для любителей пешеходных и велосипедных прогулок и даже получил орден. Он был осужден на 12 лет и менее чем через год после этого умер. Он стал последним преступником, которого Визенталь отдал под суд.

В 1989 году Визенталь получил письмо от человека по имени Хайнц Зильбербауэр. Увидев по телевизору интервью с Визенталем, Зильбербауэр написал ему, чтобы поблагодарить за смелость, а также за принцип, которым Визенталь руководствовался: «справедливость, а не месть». «Моя фамилия, – писал Зильбербауэр, – вам, конечно, знакома. Когда вы нашли человека, арестовавшего Анну Франк, журналисты много дней донимали меня телефонными звонками и мне приходилось вновь и вновь им разъяснять, что он не мой отец и даже не родственник. По чистой случайности у нас просто одна и та же фамилия. Но несмотря на это, мне все же было стыдно. Мне было стыдно за своего отца. Этот инцидент напомнил мне, что он тоже остался неисправимым нацистом. Слава Богу, что я рос не с ним. Он умер четыре года тому назад».