Том Сегев - Симон Визенталь. Жизнь и легенды

Альбом открывается портретом самого Визенталя в лагерной одежде, к которой пришит номер 127371. Указательный палец его правой руки направлен на зрителя, а на груди у него по-французски написано: «Я обвиняю». Большинство рисунков в альбоме имеют форму плакатов, а в некоторых используются фрагменты фотографий: Гитлер стоит у ворот концлагеря, а вместо головы у него земной шар, обернутый лентой, на которой изображена свастика; портрет Гиммлера в клубах дыма, валящего из труб крематория; сторожевая вышка, состоящая из человеческих черепов. В альбоме есть также много изображений чудовищных издевательств и убийств. Рисунки сопровождаются короткими надписями, например: «В сравнении с лагерной каменоломней дантовский ад был парком аттракционов».

На одном из рисунков Визенталь изобразил казнь трех мужчин: по-видимому, их расстреляли. «Маркиз де Сад испытал бы здесь истинное удовлетворение», – написал Визенталь возле рисунка. Трупы привязаны к столбам. «Такие сцены, – пишет Визенталь, – очень фотогеничны». Однако позднее он, наверное, пожалел о том, что это написал, потому что изобразил не увиденное своими глазами, а сцену, скопированную с фотографий, опубликованных в июне 1945 года в американском журнале «Лайф». Трое казненных были нацистскими шпионами, пробравшимися в американскую армию; их разоблачили, судили и казнили. Причем случилось это не в концлагере Маутхаузен.

В разговоре с Геллой Пик Визенталь отрицал, что срисовал сцену из журнала «Лайф», и утверждал, что это клевета, но сходство между фотографиями в популярном американском журнале и рисунком не оставляет места для сомнений. Из второго издания книги Визенталь этот рисунок удалил.

Некоторые люди подчищают свою биографию, чтобы что-нибудь скрыть, но доказательств того, что Визенталь этим занимался, нет. Скорее дело было в том, что его мучило глубокое чувство вины. Такую вину испытывали многие выжившие во время Холокоста. Им трудно было жить с мыслью, что они остались в живых, тогда как их родные и близкие – родители, братья, сестры, жены, мужья, дети – погибли. Многие из спасшихся считали, что выжили за счет своих близких, и обвиняли себя в том, что сделали недостаточно для их спасения. Это чувство усиливалось еще больше из-за той атмосферы, которая их подчас окружала, в том числе и в Израиле. Многие были склонны думать, что узники концлагерей выжили за счет своих товарищей, и относились к ним как к мерзавцам. «Среди бывших узников немецких концлагерей, – сказал как-то Давид Бен-Гурион, – были и такие, которые не спаслись бы, не окажись они людьми бессердечными, скверными, эгоистичными. То, что с ними произошло, выкорчевало из их душ все хорошее».

Вполне возможно, что Визенталь считал, будто виноват в смерти своей матери, и необходимость с этим жить тоже вынуждала его прибегать к фантазии.

Это случилось в львовском гетто в августе 1942 года. Каждый день Визенталь и его жена ходили на работу, а мать оставалась дома. Но однажды вечером, когда они вернулись, матери дома не было. В показаниях для «Яд-Вашем» Визенталь рассказал следующее: «Когда мы уходили, то всегда оставляли матери что-нибудь из еще сохранившихся у нас ценных вещей, чтобы, если за ней придут, она могла кого-нибудь подкупить и ей бы позволили остаться». Он имел в виду, в частности, золотые часы и хотел этим сказать, что делал все возможное для спасения жизени своей матери.

Гелле Пик он рассказал, что полицай, пришедший арестовывать его мать, согласился взять часы и ушел, но через полчаса пришел еще один. Подкупить его было нечем, и он забрал мать. Версия же, которую Визенталь рассказал в «Яд-Вашем», отличается: когда он вернулся, матери уже не было, но часы и две золотые монеты находились на месте. «По-видимому, – сказал он, – мама не хотела лишать нас последнего имущества или же не имела возможности воспользоваться этими вещами, чтобы избежать ареста». Но, судя по всему, травма, причиненная Визенталю смертью матери, была такой сильной, что он скрыл правду даже от «Яд-Вашем». Эта правда содержится в письме, полученном Визенталем в 1946 году.

Написал ему Вернер Шмидт – нацист, попросивший помочь ему избежать увольнения с работы. Требуемую справку Визенталь ему прислал, но Шмидт счел ее недостаточной. Он хотел, чтобы Визенталь подтвердил, будто во время войны между ними было абсолютное доверие, и привел пример: вы, мол, настолько мне доверяли, что рассказали, где именно спрятаны золото и другие имеющиеся у вас ценности – в стене вашей квартиры над электрическим выключателем.