Леонид Бляхер - Поход за волей. Забытая война на Амуре

Выше я говорил, что, в отличие от перенаселенной Европы или Китая, усиление давления со стороны власти вызывало не столько бунт или подчинение, сколько третью реакцию – уход. На Севере, Юге и Востоке лежали пустые земли, без власти и ее мытарей. Но главным направлением «ухода» был не плодородный Юг (здесь властвовали кочевники, маловодье и непривычная жара), не пустынный Север, но Восток. Обилие пушного зверя и легкая охота в тайге, рыбалка в великих реках, да еще возможность вернуться с прибытком или осесть не просто так, а торговым человеком привлекали все больше людей за Каменный пояс и дальше, в те места, куда власть еще не добралась, где еще осталась воля.

Однако была проблема, которая добавляла в корчагу сибирского меда изрядную ложку дегтя. Имя ей – зерно. Зерна катастрофически не хватало. Южная хлебородная Сибирь полыхала в нескончаемых войнах, где не только малые отряды переселенцев, но и царские войска терпели неудачи. Да и не особенно интересно было идти туда и вольным, и царским служилым людям – мехов там не было, а земля и в западной части страны стояла нераспаханная. В северных же землях Сибири, особенно за Енисейском, хлеб родился совсем плохо и не везде.

Неслучайно настолько отличается русская кухня по обе стороны Урала. Крупа и овощи с небольшой добавкой скоромного в разрешенные дни – с западной стороны, и рыбные и мясные блюда, строганина и свеженина с небольшой добавкой диких трав – с восточной. Из-за Урала и из немногих хлебных волостей Западной Сибири «хлебные сибирские отпуска» шли на Восток, в Восточно-Сибирские остроги. Шли они немногочисленным служилым людям. Охотчие же люди да прочие посадские должны были хлеб тот покупать по гораздо более высокой цене. Золотым тот хлеб выходил. Только другого почти не было. Конечно, воеводская власть держалась на силе, на далекой воле монарха. Но не в меньшей степени она основывалась на хлебной и на пороховой монополии.

На Амуре же и хлеб родился на зависть, и условия для выпаса скота имелись. Были здесь луга вольные, да и ценный пушной зверек нет-нет, а попадается. Вот и шли русские переселенцы в Приамурье. Причем, шли задолго до того, как пришел сюда отряд промышленного человека Ярко Хабарова. В принципе, поверстанные в том или ином остроге люди переселяться были не должны – разве только по воле начальства или договору между воеводами. Однако переселялись – или, как тогда говорили, бежали – вполне активно. Собирались в ватаги по нескольку десятков, а то и сотен человек, да и шли, куда кривая выведет. Остановить их пытались. Только, как всегда в Сибири, труд этот был зря. Люди шли, селились, заводили пашни. Часто женились на местных женщинах (шли-то в Сибирь в основном мужики). За отсылку ясака в столицу или в разрядный город (местный центр власти) получали они, как правило, полное прощение всех грехов и новое поверстание. Потому и в воеводских списках один и тот же человек мог фигурировать как казак одного острога и пашенный крестьянин другого, а то и десятник третьего.

Когда служилые люди, собирающие ясак с местных жителей, покинули Приамурье, охотчие люди остались. О них упоминают в своих отписках окрестные воеводы, рассказывают коренные жители Приамурья в жалобах и русским, и маньчжурским властям. Жили вольно. Кто-то занимался земледелием, кто-то охотой или торговлей, а кто-то и разбойничал. На них-то и жаловались местные люди, и власти.

Ведь часто уходили в Приамурье и те, кто оказался не в ладах с воеводами. Так, бежали в 1665 году туда из Илимского воеводства казаки от государева гнева. Бежали, да прижились. Создали казачью вольницу с выборным атаманом во главе. Крепость восстановили Албазинскую, стали с местными инородцами торговлю торговать. За защиту и с русских поселенцев, и с туземцев брали мехами. За те меха, отосланные в Москву, получают они со временем полное прощение и поверстание в служилое сословие. Так снова на Амуре появляется власть. Атамана сменяет приказчик-воевода. Вокруг Албазина строятся русские и инородческие деревеньки, заселяется земля.

Но такое положение не особенно устраивало южного соседа – империю Цин. В крепости Нингута и ближе расположенному к Амуру городку Гирин, формируется мощное соединение с собственной флотилией речных судов, многочисленной артиллерией. Из южных областей в крепость переводится отряд «восьмизнаменных» воинов. На Амуре строится база для обеспечения армии – крепость Айгун. От Сунгари к Зее начинается наступление маньчжуров. Первая осада крепости продолжалась недолго. Артиллерия маньчжуров просто сровняла хлипкие деревянные стены острога с землей, превратив в руины строения внутри крепости. Русские отступили к Нерчинску. Маньчжуры в преддверии холодного сезона тоже отходят на зимние квартиры.