Лилия Задорнова - VLADI. Владимир Скулачев

Огромным и разнообразным оказался мир насекомых и пауков, гораздо более крупных, чем в подмосковном дачном поселке, а иногда и смертельно опасных. Особенно страшным был огромный тарантул, неспешно путешествовавший по земле с сотней новорожденных детенышей на своей обширной спине, которые сразу после рождения, вылупившись из крошечных яиц, тотчас резво взбирались родителю на широкую спину, используя ее как средство передвижения.

Но самым сильным и незабываемым впечатлением оказалась война между черными и красными муравьями. По-видимому, внезапное изобилие прохожих на узких улочках Джамбула заставляло муравьев выбирать в качестве места для битвы глинобитный забор (дувал), отделявший двор от улицы. Дувал был метра в два высотой, абсолютно белый и ровный, и две муравьиные армии по нескольку тысяч крупных муравьев с каждой стороны сходились в ожесточенной схватке на плоскости дувала. Единственное неудобство состояло в том, что, сцепившись клешнями в единоборстве с противником, они тут же срывались с забора и падали на землю, чтобы сразу же разбежаться в разные стороны и затем присоединиться каждый к своей армии, еще находившейся на дувале, и с еще не растраченными силами снова ринуться в бой. Владик мог часами наблюдать незабываемые муравьиные баталии, с интересом познавая мир муравьев. Своими открытиями он ни с кем не делился: друзей у него здесь не было. Мальчиков его возраста здесь было очень мало, и значительная их часть по-русски не говорила.

На работу в Джамбуле устроиться смогла только Надежда, у которой вдруг, в, казалось бы, безнадежной ситуации, в которой оказалась ее семья, обнаружились организаторские способности. Она сумела создать на местной фабрике маленький цех по производству детских игрушек, которого до этого в городе просто не было. Переговоры она вела с руководителем фабрики. Как-то во время очередной беседы директор, казах по национальности, без видимой причины вдруг погладил по ее русым волосам и тронул за кисть ее белой руки.

– В чем дело? – растерявшись от неожиданности, спросила Надежда пожилого казаха.

– Извините, не хотел вас обидеть. Я просто никогда в жизни так близко не видел живого архитектора, да к тому же еще и женщину, – объяснил казах свое беззлобное любопытство.

Надежда стала заведующей цехом детской игрушки и его дизайнером: она прекрасно рисовала. Это был единственный заработок, благодаря которому семья в Джамбуле могла существовать. Жили тяжело, взрослые просто голодали, хотя Владик не помнил, чтобы он когда-либо ощущал голод: ему еды хватало всегда.

В школу Владик должен был пойти осенью сорок первого, но в сентябре все московские школы были закрыты. Когда в декабре того же сорок первого года он приехал в Джамбул, то оказалось, что немногочисленные школьные здания городка уже использовались как общежития для размещения эвакуированных. Однако в сентябре сорок второго некоторые школы все-таки открылись. Владик проучился полтора месяца, по возрасту попав сразу во второй класс. Считалось, что дед Арон Маркович прошел с ним всю программу первого класса. В молодости он обучал детей, работая домашним учителем. Однако дед учительствовал в Николаеве пятьдесят лет назад, и предъявляемые в те далекие годы требования к обучению отличались от программы советской школы, поэтому дед, видимо, объяснил внуку далеко не все, что теперь от того требовалось. На первом же уроке арифметики молодая учительница Джамбульской

школы написала на доске уравнение со скобками. Владик робко поднял руку.

– У тебя вопрос? – поинтересовалась учительница.

– Да. А что значат эти скобки? – полюбопытствовал Владик.

– Ну, все понятно, – сказала учительница, как-то грустно посмотрев на ребенка. – Подойдешь ко мне после уроков.

После уроков она быстро установила степень его грамотности и подсказала, что нужно подучить. Но больше Владик ее никогда не встречал, потому что на следующий день он уехал из Джамбула.

Победа Красной армии под Москвой и Сталинградом стала стимулом в стремлении семьи возвратиться в Москву. Надежда думала, что там, дома, она будет ближе к еще воевавшему Петру, а возвращение в цивилизованный и привычный для нее мир, казавшийся из Джамбула каким-то утраченным раем, поможет семье легче пережить приближение конца войны.

Надежда написала письмо бывшему своему начальнику, руководителю архитектурной мастерской в Москве А. Щусеву, попросив того похлопотать по поводу возврата ее семьи домой. Перед началом войны отношения Петра и Надежды со Щусевым были далеко не безоблачными из-за их принципиальных разногласий в вопросах архитектурного стиля. Щусев по характеру был человеком жестким и вряд лив душе простил молодым самонадеянным ученикам их вольнодумство. Тем не менее, он сразу ответил Надежде, что сделает все возможное для возврата ее с семьей из эвакуации. И действительно, через пару недель Надежде в Джамбул пришел вызов из Москвы. Семья возвращалась домой.