Григорий Бабаков - Поезд милосердия

Прошло уже тридцать лет, а я, как сейчас, помню этот день – первое октября 1990 года. Раннее утро, кругом туман и много белого утреннего света, и мы едем на «пазике», ещё круглом, в аэропорт «Шереметьево-1», чтобы отправиться в свое самое незабываемое, самое значимое для нас и по большому счету предопределившее наши дальнейшие судьбы путешествие. Странно, но я и сейчас помню расцветку этого автобуса – белый, ну хорошо – серо-белый, с широкой синей полосой во весь борт. Тогда вариантов раскраски таких «пазиков» было-то раз, два и обчелся. Более всего памятен, конечно, желтый вариант, но и наша расцветка была очень популярна в то время.

Вот я произнес сейчас это «тридцать лет» и как-то странно задумался: ведь нам тогда было по тринадцать-четырнадцать годов (мне, например, исполнилось четырнадцать в последний день этого путешествия – двадцать седьмого октября), и мы, понимая, что мы – подростки и в сущности дети, всё-таки ощущали себя довольно-таки взрослыми. Нам тогда казалось, что мы уже прожили на этом свете неслабое количество времени, а тут – «прошло уже тридцать лет»… Конечно, эта тема не нова, и я не буду сильно задумываться над ней. Всё было как у всех: все в юности считают себя взрослыми и прекрасно понимают при этом, что это не так. Это потом, воспитывая своих детей, мы начинаем рассказывать им, что, мол, мы, когда были в вашем возрасте, то тоже думали, что мы уже взрослые, а потом, дескать, осознали, что это не так. Ерунда! Всё мы понимали и тогда. Просто любому подростку, конечно, хочется стать взрослым, но перестать быть подростком, вот так вот – на самом деле, по-настоящему, он не хочет. Это факт.

Как бы там ни было, тринадцать лет казались тогда вообще-то приличным сроком жизни, хотя в глубине души каждого из нас щекотало приятное осознание того, что это только начало жизни, ещё даже не молодость, что всё ещё впереди, а у нас уже такие важные дела и такие солидные поездки… «Что же будет потом, когда нам будет по двадцать, по тридцать, по сорок?..» – думали мы. Интересно, что бы мы сделали или сказали, если бы кто-нибудь с неоспоримой точностью рассказал нам тогда, что будет с нами через тридцать лет? Вряд ли бы мы поверили. Но эти тридцать лет прошли, как они и должны были пройти. Жизнь шла и была наполнена разными событиями – как общественная (а нам – потерянному поколению – довелось взрослеть во время перемен), так и личная, персональная. Были достижения – у всех разные, были и потери – тоже у всех разные. Короче, жизнь шла своим чередом, но эти двадцать семь дней, которые мы провели в дороге из Хабаровска в Ригу, претендуют на право называться отдельной, пусть короткой жизнью и по-любому составляют одну из ключевых ступеней наших реальных, длинных судеб.