Григорий Бабаков - Поезд милосердия

Аэропорт вообще сам по себе – место магнетическое по многим причинам. Во-первых, он неразрывно связан с путешествиями, а что может быть волнительнее, особенно для молодежи, которая за каждым поворотом дороги-то ждет чего-то нового и счастливого? А тут – целый аэропорт и предстоящий головокружительный перелет, и столько всего потом! Во-вторых, аэропорт связан с путешествиями на самолете, а самолет тогда для нас был самым непревзойденным, самым необычным, редчайшим видом транспорта. Я-то летал с шести месяцев от роду, так как родился в Оренбурге, а жил в Подмосковье, вот и сновал туда-обратно по небу к бабушке и дедушке на лето, то есть минимум два раза в год, и то всегда что-то в душе моей от ожидания полета зарождалось и поднималось. А многие-то из нас никогда и не летали вовсе. Митяй вот, например, вообще самолет до этого только по телевизору и видел. В-третьих, необычно же всё вокруг – и ленты багажных транспортеров, и кассы билетные, кафе аэропортовское, стюардессы проходят… Да что там стюардессы! В аэропорту даже туалет особенный! В киосках газеты продают; народу всякого полно – все либо посадки на рейс ждут, либо прилетели только что, либо спят в креслах в ожидании чего-то; табло прилета-вылета названия городов пишет; представители разных аэропортовских служб снуют; экипажи горделиво проплывают в синей форме-то; по радио что-то объявляют таким необъяснимым голосом; а за стеклянной стеной стоят на стоянках, взлетают, садятся и рулятся самолеты! Восторг!

Путешествия всегда род людской будоражили. Всегда людям не сиделось на месте, хотелось посмотреть, а что там за холмом, за поворотом реки, за тем лесом… Может быть, дело в том, что мы вечно ищем, где лучше, так как знаем, что хорошо там, где нас нет? Но ведь мы также знаем, что стоит нам куда-то переехать, как в этом месте мы сразу начнем быть, значит, хорошо там уже не будет, а станет хорошо в другом месте, где нас нет. Или уже нет. То есть хорошо в этот момент может запросто стать там, откуда мы только что приехали, так как нас-то там уже нет, и где было плохо, поскольку до этого мы там были. В себе надо проблемы искать, в себе… а не в той местности, где нам приходится находиться. Говорят же, что можно объехать весь свет в поисках чего-то и найти это, лишь вернувшись домой. Может быть, поэтому так и ценны именно командировки, отпуска, краткие вылазки куда-то, путешествия, одним словом. Ведь они – не переезд, а визит в другую жизнь, где нас как бы нет. То есть мы там как бы есть, но мы там – гости, мы там – экзотика, мы там временно… И, может быть, именно от реального ощущения временности своего присутствия мы начинаем так остро чувствовать всё, что нас окружает, и всё, что с нами происходит? А ведь жизнь наша – тоже штука временная, а мы, живя её, ничего не чувствуем и воспринимаем все как рутину и тягомотину. Может быть, надо всё это просто осознать да и радоваться каждому дню?

Не знаю я точных ответов на эти вопросы. Зато точно знаю, что тогда нас такие размышления не сильно занимали, хотя ребятами мы были мыслящими и о философии жизненной задумывались. Мы тогда просто ещё не разучились просто жить. Не разучились чувствовать время, вот оно и текло медленно. Хотя, на самом деле, ничего мы тогда не «не разучились», мы просто не знали, что бывает по-другому. Не накопилась тогда ещё груда ошибок, обид, пощечин и пинков, не отработались до автоматизма привычные ежедневные движения, не было ещё всей этой бездны мыслей, обязанностей и тревог…