Владимир Фетисов - Последний губернатор Туркестана. Триумф и трагедия Алексея Куропаткина

Весной 1876 года «имперский комиссар» Цзо Цзунтан – генерал-губернатор провинций Шаньси и Ганьсу – приступил к решению этой задачи. Китайское войско, сосредоточенное на границе с Синьцзяном, насчитывало до 50 тысяч человек.

Примерно в эти же дни, а точнее 19 марта 1876 года, в здании Главного штаба в Санкт-Петербурге проходило совещание высших чинов Российской империи. В повестке дня один вопрос: «Сохранение в Кашгаре господства нынешнего владетеля или, напротив, ниспровержение его и восстановление власти китайского правительства». О том, какое значение придавалось событиям в Восточном Туркестане говорил состав совещания: военный министр Д. А. Милютин, товарищ (заместитель) министра иностранных дел Н. К. Гирс, туркестанский генерал-губернатор К. П. фон Кауфман, генерал-губернатор Западной Сибири Н. Г. Казнаков, начальник Главного штаба генерал-адъютант Ф. Л. Гейден, вице-директор Азиатского департамента МИД А. А. Мельников, заведующий Азиатскими делами Главного штаба полковник А. П. Проценко и чиновник по дипломатической части при Туркестанском генерал-губернаторе статский советник А. А. Вейнберг. В качестве эксперта по Китаю к работе совещания привлекли полковника М. И. Венюкова, бывавшего в Китае с разведывательной целью, и сыгравшего немалую роль в присоединении к России бывших владений империи Цин на Амуре и в Приморье.

Якуб-бек к тому времени официально считался вассалом Османского султана, признав того халифом и получив из Стамбула титул эмира. Исламистские и антирусские взгляды владыки Йеттишара, равно как и его планы в отношении мусульман Центральной Азии, секретом не были. Это означало, что в случае войны с Турцией Россия получит на своих среднеазиатских границах враждебное и агрессивное государство. На совещании эту ситуацию прекрасно обрисовал М. И. Венюков: «Только Россия является препоной честолюбивому эмиру в его стремлении основать большое мусульманское государство в Средней Азии… С нашей стороны, конечно, нет никакого резона содействовать осуществлению его планов и, напротив, должно желать, чтобы усилению Йеттишара был положен, наконец, предел. Всего бы лучше, по-видимому, было содействовать китайцам в нанесении ему хорошего удара с востока, для чего достаточно упрочить их положение в Чжунгарии и Хами и снабдить их оружием и другим военными запасами. Китайцы – соседи испытанного миролюбия и притом имеют одинаковый с нами интерес в Средней Азии: сдерживать волнения номадов (кочевников, прим. В.Ф.), столь вредных для их осёдлых соседей. Их соседство в Кашгаре было бы выгодно для нас уже потому, что заслонило бы нас от британской Северной Индии, откуда идут не только неприязненные нам внушения Якуб-беку, но и оружие, далеко превосходящее луки со стрелами и фитильные ружья среднеазиатцев…»

В этом же духе выступило большинство участников совещания. В результате, в итоговом протоколе было отмечено, что господство Цинской империи в Восточном Туркестане «не столь опасно для наших Среднеазиатских владений, как власть Якуб-бека, стремящегося создать подле нашей границы сильное независимое мусульманское государство, могущее всегда поддерживать брожение в подвластном нам мусульманском населении». Хотя, у Кауфмана, было несколько иное мнение. Как пишет Куропаткин в своей работе «Русско-китайский вопрос»: «Кауфману с основанием представлялось, более выгодным для России иметь в соседстве с Туркестаном слабое мусульманское государство-буфер подобно Афганистану, чем сомкнуться в Туркестане с Китаем, располагающим неистощимыми материальными ресурсами». В любом случае, перед тем как окончательно решить, на какую из противоборствующих сил по ту сторону границы делать ставку, русскому командованию нужна была достоверная и предельно объективная информация об оперативной обстановке в Семиградье, силах и возможностях, борющихся за влияние и господство в регионе сторон. Именно с этой целью было снаряжено посольство в Кашгар, «поставив во главе его, – как пишет Семёнов-Тяньшанский, – высокоталантливого А. Н. Куропаткина».

Но прежде чем рассказать о новой миссии нашего героя, познакомим читателей с личностью правителя Йеттишара.

История жизни Якуб-бека, – присвоившего себе титул Бадаулет, означающий «Счастливый», – яркий пример карьеры «из грязи в князи». Родился он в небольшом селении Пскент, недалеко от Ташкента. Оставшись в раннем возрасте сиротой, Якуб оказался на попечении дяди, которого отнюдь не радовал своим поведением. Обладая красивой внешностью и незаурядным певческим голосом, он стал ходить по чайханам, развлекая мужчин, став тем, что тогда называлось «бача». Через некоторое время Якуб поступил на службу к ходжентскому беку Мухаммед-Кериму Кашке. Обязанности мальчика состояли в том, чтобы он грел кумган и подавал чилим своему хозяину. Вскоре, бек Ходжента в чём-то провинился, был вызван в Коканд и там зарезан. Якуб-бек, возвратился в Ташкент и благодаря выгодной женитьбе породнился с кереучинским беком Нар-Мухамедом, что весьма ему помогло в дальнейшей карьере. Через некоторое время Якуб становится беком Ак-Мечети. Очень выгодная должность, поскольку через эту крепость шел караванный путь из Бухары в Оренбург, что приносило большой таможенный сбор. Прослужив там некоторое время и нажив значительный капитал, Якуб-бек был вызван своим влиятельным родственником Нар-Мухамедом в Ташкент, где стал его помощником. После того как Нар-Мухамед был вызван в Коканд, с ним вместе отправился и его протеже. Оттуда, после недолгой службы смотрителем посольского дома, Якуб-бек отправляется управлять Ходжентом. Затем был заговор против Худояр-хана, разоблачение, бегство в Бухару и возвращение в Коканд, после свержения кокандского правителя. В 1865 году, когда в Восточном Туркестане вспыхнуло восстание мусульман против китайского правления, мулла Алимкул, регент при малолетнем Султан Сеид-хане и фактический правитель Коканда, посылает туда Якуб-бека. Тот должен был помочь ставленнику Коканда Бузрук-Ходже, возглавившего повстанцев.