Александр Рыбалка - Интервью с масоном

Самым важным достижением FOGC был тепафон, неоднократно применявшийся для магической казни противников Ордена.

Это магическое оружие «боевой телепатии» фокусировало мыслительные потоки братьев на желаемой цели и действовало убийственно.

Тепафон состоял из простого деревянного ящика, аккумулятора, пары проволок и предметов магического характера.

Как и все масонские и парамасонские организации FOGC был запрещен в 1939 году Гитлером. Однако в 1947 году опять же в Мюнхене 8-ю членами Орден был восстановлен и, по-моему (неподтвержденная информация), существует по сей день. Хотя членов вроде уже не травят…

Насколько я понимаю, в FOGC входит ровно 99 человек. Ритуалы FOGC предполагают 100 степеней посвящения, таким образом, каждый брат посвящен в определенную степень. Сотая степень посвящения не персонифицирована, она как бы существует в идеале.

– Для чего я вам все это рассказал? Наверно для того, что бы вы могли понять, что пути поиска истины извилисты и имеют много тупиковых ветвей. Хотя кто знает, где тупик и что есть истина, которую он ищет?

– Я слышал, что кроме Фауста и множества других искателей, ближе всех к открытию этой тайны стоял Николя Фламель? – Отважился вставить я свой вопрос.

– Николя Фламель? Человек, который стоял пред выбором – Золото или Истина? Друг мой, – Абир улыбнулся по-доброму, – Друг мой, вы понимаете, что такое аллегория? Аллегория это тот язык на котором гворят и написаны почти все книги посвященных. Я приоткрою вам секрет этого языка, – И он начал в своей манере.

– «Я отказываюсь приводить здесь текст Книги Авраама Еврея потому, что Бог наказал бы меня, если бы я совершил великое зло, сделав так, чтобы весь род людской имел одну голову, которую можно было бы снести одним ударом». Так сказал сам Николя Фламель. Я вам расскажу «Историю Николя Фламеля нотариуса, коллекционера, каллиграфа, герметического философа, алхимика и каббалиста, получившего философский камень и умевшего делать золото, который жил в городе Париже или которого никогда не было».

В 1330 году в городке Понтуаз, что в двадцати пяти километрах северней Парижа, в семье небогатых, но очень достойных и честных людей родился мальчик Николя.

Мальчик был примерен и усидчив, да к тому же маменька старалась, что бы воспитание он получил достойное и приличное. Поэтому к тому моменту, когда собрался он покинуть отчий дом, мог он вполне достойно представлять свою семью не только в Понтуазе, но и в соседней столице, хотя латынь, к сожалению, так и не раскрылась ему в своей глубине и красоте, о чем будущий Мэтр с сожалением вспоминал до конца своих лет. Тем не менее, юный провинциал обосновался в Париже на улице Писарей, что сразу же и подсказало нам род занятий, коими он зарабатывал свой хлеб. Совмещая в одном лице профессии нотариуса, каллиграфа и переписчика книг, он преуспел в последнем настолько, что вскорости прославился он как искусный «издатель», среди знати и цеховой братии.

Вот так не шатко не валко прожил наш Николя в доме под Королевскими лилиями до сорока лет, возраст, когда мужчине при деле пора бы и подумать о собственном домашнем очаге. Все у него шло, размерено и правильно и, конечно же, тут же нашлась молодая вдовушка, не отказавшая солидному нотариусу в его предложении руки и сердца. Звали ее мадам Пернелль Лета, она была скромна и трудолюбива, имела кой какие сбереженьица от прошлой жизни, в общем, идиллия состоялась.

Один только факт нарушал размеренную жизнь добропорядочной четы Фламелей. Когда-то много лет тому назад Николя посетил во сне Ангел, он держал в руках большую старинную книгу, инкрустированную золотом. «Фламель, – сказал Ангел, – Ты поймешь в этой книге то, что не мог понять ни кто». Сказал и растворился вместе с книгой. Николя не то, чтобы не придал этому сну значения, но отодвинул его куда-то подальше в уголки своей памяти, хотя завел перепродажу редких книг, так интереса ради.

И вот в один из серых будничных дней в лавку забрел незнакомец, за два форинта он предложил красивую старинную книгу, написанную на чем-то похожем на кору дерева. Фламель узнал ее сразу. Это была она! На первой ее странице значилось: «АВРААМ ЕВРЕЙ, КНЯЗЬ, СВЯЩЕННИК, ЛЕВИТ, АСТРОЛОГ, И ФИЛОСОФ, ПРИВЕТСТВУЕТ ЕВРЕЙСКИЙ НАРОД, ГНЕВОМ БОЖЬИМ РАССЕЯННЫЙ СРЕДИ ГАЛЛОВ.» Книга содержала прекрасные цветные иллюстрации и текст на латыни, а также слова на «неизвестном древнем языке», который Фламель принял за греческий, хотя, скорее всего, это был иврит, а может быть и нет.