Павел Полян - Еврейские судьбы - Двенадцать портретов на фоне еврейской иммиграции во Фрайбург

Отец родился из них двоих первым: 6 февраля 1922 года – в Москве, куда его отец, мой дедушка, перебрался еще в 1915 году, воспользовавшись фактическим демонтажем Черты осёдлости. Он работал служащим в банке и обладал таким почерком, про который, наверное, и говорят с придыханием: каллиграфический (почерк, увы, по наследству не передается). Родом же дед был из Паневежиса, а его жена, моя бабушка Эмма, из местечка Долгиново в Белоруссии, где ее дед – Эйдельман – был известным раввином.

Жили они в коммуналке на последнем этаже огромного Бахрушинского дома на Болотной площади: окна смотрели прямо на сквер, за которым в 1930-е годы появился угрюмый силуэт «Дома на набережной», где проживала советская партийная элита. Учился он в школе № 19 на берегу Москва-реки, а его младший брат Ефим, родившийся на 4 года позже, в школе № 12 за каналом, вблизи начала Большой Полянки.

В августе 1939 года Марк поступил на дневное отделение МВТУ им. Н. Э. Баумана, которое и окончил в марте 1945 года. Во время эвакуации – со 2 апреля 1942 года и по 17 июня 1943 годов – училища вместе со студентами – в Ижевске судьба впервые свела его с моей мамой.

На титульной странице его трудовой книжки необычная комбинация профессий: «Фрезеровщик; Педагог». Но эвакуация для студенчества МВТУ именно такой и была – половина времени в аудиториях, половина – у станка, на номерном оружейном заводе.

В самом начале его трудовой карьеры стоял Татарский протезно-ремонтный завод в Казани, куда его направили на должность заведующего производством. Проработав в Казани около полугода, он был переведен в Москву, в Главное управление протезной промышленности Министерства социального обеспечения СССР (Главпротез, или главк).

В Главке он проработал около 8 лет – в 1947–1955 гг.: сначала главным технологом технического отдела, а затем главным механиком производственно-технического отдела. Именно на эти годы пришлось все мракобесие и вся борьба с космополитами

А потом его карьера разложилась еще на три разных отрезка длиной от 10 до 20 лет каждый. В 1955–1966 он был директором Экспериментального завода завод Центрального научно-исследовательского института протезирования и протезостроения в Реутово под Москвой. Затем, в 1966–1977 гг., он работал в самом этом институте в Москве: сначала руководителем лаборатории экспериментального протезирования, а затем – руководителем отдела научной информации и патентоведения. На этом же отрезке, в 1971 году, защитил диссертации на тему «Исследование элементов движений во фронтальной плоскости при ходьбе здоровых людей и протезированных».

Самый последний период оказался и самым долгим. В 1977–1996 гг. он был доцентом Московского государственного института культуры, преподавал информатику и теорию коммуникаций.

Белла Марковна (Бейля Менделеевна) Лондон родилась 18 марта 1923 года в Полоцке – некогда гордом престольном славянском городе, а в ее время – скромном белорусском городке, трудно отличимым от большого села. Дома, сады, заборы, собаки – все, как в деревне.

Дома ее звали Бэбой, а старшую сестру, Римму, родившуюся в куда как менее спокойном (1919) году, – Ривой. Тем не менее детство сестричек было безмятежным и счастливым.

Папа, опытнейший наборщик, работал в государственной типографии: и пусть зарплата была небольшой – всего 35 рублей, – но на жизнь в своем доме (Коммунистическая, 74) хватало: жили скромно, но хорошо. А мама – Лия (Лиза, Елизавета) Мордуховна – была домохозяйкой, очень вкусно готовила и этим немного прирабатывала: у нее столовалась учительница из музыкальной школы.

Когда Бэба пошла в школу, то каждый год получала похвальные грамоты с профилями вождей марксизма-ленинизма наверху. В 1941 году она уже заканчивала школу города Полоцка. 20 июня прозвучал последний звонок, выпускники получили на руки аттестаты, а вечером был выпускной бал. Как и все еврейские мальчики и девочки из ее класса, она мечтала о высшем образовании и собиралась в Москву. Назавтра, 21 июня, она отправила свой аттестат и другие документы для поступления в ВУЗ в Москву, своей старшей сестре Римме, которая уже училась в Инъязе и жила в институтском общежитии на Маросейке. Отправила с оказией – с учителем немецкого языка, послав вдогонку следующую и очень легкомысленную телеграмму: «Встречай немца скорым поездом» (Обошлось!).

А на следующий день уже вся страна встречала «немца» кровью и плотью…

26 июня из Полоцка уходил последний эшелон с военными, к нему прицепили несколько товарных вагонов для населения – в них-то Бэба и уехала с матерью в эвакуацию в Москву. В Полоцке оставался один отец. Эвакуация была ему заказана, да и дежурил он в типографии 26 июня и смог отпроситься только для того, чтобы проводить жену и младшую дочь. Он искренне верил, что немцев вот-вот остановят и погонят.