Василий Гурковский: Сладкая жизнь Солёной Балки

А стучать пришлось не менее получаса… Я уж подумал, что никого нет, и хотел возвращаться к окну. Вдруг на веранде что-то загрохотало, похоже, выдергивали солидный засов. Дверь распахнулась, и на пороге появилось нечто в больших трусах, с отвисшим животом, опухшей лохматой головой на сплошь усыпанном татуировками теле.

«Какого…», – заорало это существо, увидев меня на ступеньках крыльца. Тут нельзя было терять ни секунды, пока он не проснулся окончательно. «Слушай друг, – напал я на него, увлекая к выходу со двора, – тут один парень тебе письмо по ошибке в окно бросил, Мы его сейчас при тебе достанем».

Отвертку, плоскозубцы и молоток водитель уже держал у окна. Я что-то там говорю хозяину, чтобы не дать ему опомниться, а сам снимаю штапики, вынимаю стекло, беру конверт, прячу его в карман и начинаю ставить стекло обратно.

Солнце уже поднялось, жарко, хозяин стоит рядом, тупо смотрит на мои действия и никак ничего не поймет. Мимо по тротуару проходят трое мужчин. «Привет, Рудик, что тут у тебя делается?» – кричит один из них. Похоже, были раньше друзьями по зоне. «Да вот, пришли какие-то… Спать не дают», – наконец-то проснулся «Рудик». К этому времени я уже прибивал последний штапик. Деньги были в кармане, и меня так и подмывало сказать хозяину, что же на самом деле произошло. Но промолчал, «пожалел».

Можно было представить картину: деньги упали в комнату, и Рудик – нашел их на похмелье… Он бы, наверное, лишился рассудка от радости, или не знал бы, кого благодарить, Бога или Дьявола, за такой подарок…

Но, скорее всего, именно Бог и не допустил такого. Потому что деньги нам все-таки пришлось бы отдавать, подтверждая репутацию.

А почему все-таки ветврач бросил конверт именно в этот дом, а не туда, куда надо? Дело в том, что в те времена кому-то из городских властей Актюбинска, пришла в голову идея разбить город на пронумерованные кварталы. И так совпало, что тот квартал частных домов носил 22-й номер. А деньги надо было принести на улицу Джамбула, 22. На угловом доме, по этой же улице, который имел номер 8, с лицевой стороны висела металлическая табличка с номером квартала – 22. Сарсен, увидев это число, долго не раздумывал, что вообще свойственно людям его профессии, и бросил конверт, посчитав поручение выполненным. И чуть не поставил меня в очень неприятное положение.

Вспоминая этот мелкий случай, показывая это фото людям, я хочу сказать: никогда не теряйте надежды и боритесь до конца даже в самой нелепой ситуации, когда кажется, что ничего уже спасти нельзя, и вы обязательно измените ее к лучшему.

Так было Надо.

Как-то так сложилось, что меня не раз посылали от колхоза в дальние командировки, когда надо было не только сделать или завершить какую-то работу, а и произвести окончательные расчеты или разобраться в каких-то возникших проблемах, вытекающих из разных договорных отношений, участником которых, выступало наше хозяйство.

Так было в 1965 году, при обмене семенами с одним из хозяйств в Узбекистане, в 1970 году, при разборках с лесными договорами в Красноярском крае, в 1975 году – урегулирование вопросов по изготовлению памятника на мемориальный комплекс в Ащелисае, в Краснодаре, и, в том же 1975-ом – завершение эпопеи с заготовкой соломы для нашего колхоза. Были и другие выезды, но мы остановимся на одном, самом дальнем, и оказавшимся – самым трудным в физическом исполнении. Хотя, я этот случай не отношу на себя, а на наших земляков, группу настоящих коренных ащелисайцев. Я там был просто с ними рядом…Открываем альбом:

В тот год, на всей территории Заволжья, включая Запад Казахстана, была жесточайшая засуха. Ситуацию усугубило еще и то, что предыдущий, 1974 год, тоже был далеко не лучшим, в плане климатических условий, а следующий, 1975 год, был сверх засушливым для нашего региона. Высохло все – и травы и посевы. Не было ни сена, ни соломы. Если вопросы обеспечения скота и птицы зернофуражом, в пострадавших регионах, в принципе можно было решить за счет имеющихся запасов и подвоза, то проблемы обеспечении животных даже элементарными грубыми кормами – сеном и соломой, необходимо было решать на местах– областном и республиканском уровнях. Или пускать скот под нож.

Но времена тогда были другие, поэтому республиканские власти начали изыскивать внутренние резервы и перемещать корма в порядке межобластного обмена или просто заготовки и перевозки. Соломы в тот год оказалось достаточно в Восточно-Казахстанской области и наши районы, а через них хозяйства, выполняя распоряжение республиканского руководства, – направили на Восток технику и людей, для заготовки соломы и отправки в нашу область. Был организован областной штаб в Актюбинске и его филиал в Усть-Каменогорске, специально для координации всего комплекса по организации работ– прессованию соломы, перевозке, отгрузке по железной дороге и, естественно, решения всех текущих вопросов по обеспечению рабочей силой, техникой, жильем, питанием и всем сопутствующим.