Юрий Дружников - Пушкин. Изнанка роковой интриги

«И вышло все так, как и было предсказано Акулькой какой-нибудь: и Татьяна, и Ольга обрели военных «мужьев» – безымянного улана и безымянного генерала» [206].

Неубедительность образа Татьяны, по мнению Глеба Успенского, в том, что она «предает себя на съедение старцу-генералу», хотя любит скитальца. Успенский обвинил Достоевского, превозносившего подвиг Татьяны, в «проповеди тупого, подневольного, грубого жертвоприношения». Боратынский писал Пушкину о романе, что «старая и новая Россия проходят перед глазами» [207].

Парадокс видится в том, что Татьяна, наверное, – представитель новой России, а ее поведение – в русле России старой. Писарев вообще саркастически снимает Татьяну с пьедестала положительной героини и идеала за то, что: 1) она полюбила Онегина, еще даже не поговорив с ним; 2) она вышла замуж по расчету и 3) любя человека, который любит ее, отвергла его. Как замечает пушкинист Даглас Клейтон, «функция Писарева – образовать русскую читающую публику, поднять ее сознательность» [208].

Отчего Татьяна отказала Онегину? Вопрос наивный, но ответы на него весьма серьезные, и они помогают проанализировать потенциальные возможности ее развода.

По Белинскому, который одним из первых построил идеологический взгляд на роман и его окончание, «досада и суетность имели свою долю в страсти Онегина». Критик, менявший свои взгляды на Пушкина не раз, отмечает у Татьяны «страх за свою добродетель», «трепет за свое доброе имя в большом свете» [209]. «…Именно отдана, а не отдалась ! – пишет Белинский. – Вечная верность – кому и в чем ? Верность таким отношениям, которые составляют профанацию чувства и чистоты женственности, потому что некоторые отношения, не освящаемые любовью, в высшей степени безнравственны». Татьяна создана природой для любви, «но общество пересоздало ее».

То ли дело пушкинская же Мария Кочубей – ее Белинский ценит выше Лариной. Ох уж это общество! Почему на Татьяну оно повлияло, а на Марию нет? «Что перед нею эта перепрославленная и столько восхищавшая всех и теперь еще многих восхищающая Татьяна – это смешение деревенской мечтательности с городским благоразумием». В письме В.П. Боткину Белинский опять пишет: «С тех пор, как она (Татьяна. – Ю.Д. ) хочет век быть верною своему генералу – ее прекрасный образ затемняется». А в другой раз: «ум ее спал», «не было тех регулярных занятий и развлечений, свойственных образованной жизни», она – «создание страстное, глубоко чувствующее и в то же время не развитое, наглухо запертое в темной пустоте своего интеллектуального существования», «бедная девушка не знала, что делала» и пр. Словом, Татьяна – «нравственный эмбрион».

Достоевский строит собственную идеологическую модель: эта героиня – символ добродетельной России, тип «красоты русской, вышедшей прямо из духа русского, обретавшейся в народной правде». Татьяна отказывает Онегину, типу, «в родную почву и в родные силы ее (России. – Ю.Д.) не верующего, Россию и себя самого (то есть общество, свой же интеллигентный слой, возникший над родной почвой нашей) в конце концов отрицающего, делать с другими не желающего и искренно страдающего».

Другими словами, по Достоевскому, у Онегина нет счастья ни в себе, ни в народе, ни в Христе, а у Татьяны есть. Татьяна твердо стоит на своей почве, а Евгений – духовный нищий. Чувствуете? Слегка осовременив, Онегин – чужой, враг народа, и патриотка Татьяна любить его не должна. «Пушкин даже лучше бы сделал, если бы назвал свою поэму именем Татьяны, а не Онегина…». Только после политического приговора Достоевский обращается к сути отказа генеральши: «А разве может человек основать свое счастье на несчастье другого?» Аполлону Григорьеву также видится, что Пушкин как «поэт высоконравственный создает идеальный лик Татьяны», которая живет «храня на дне души, как заветный клад, нравственные понятия предков». Татьяна близка к «почвенной нравственности», а Онегин оторвался от почвы [210]. Эта нота в советское время разрастается до мажорного аккорда: «Образ Татьяны – воплощение народной стихии» [211].

Тынянов обращает внимание на простонародное имя Татьяна и ее идеалистический мир (Кларисса, Юлия, Дельфина). Ей бы и влюбиться в Ленского, замечает Тынянов, но тогда – рушится весь роман. Д. Благой не сомневается что у Онегина «искренняя страсть», но заявляет, что Татьяна, отказывая Евгению, «в основном, в сути дела, права» [212]. Эти рассуждения «права – не права» являют собой советский подход. Гуковский и Макогоненко, наоборот, считают, что Татьяна не права. Она не разглядела любви Онегина, обнаружила непонимание того, кого любила [213]. Татьяна права, возвращается к Белинскому Уманская, так как в основе предложения Онегина лежит «мелкое чувство светского самолюбия и тщеславия» [214]. И совсем без чувства меры о некоей высшей правоте этой героини рассуждает Турбин: «Татьяна – учредительница, основоположница какой-то новой морали, невидимое окружающим, то есть ими не узнанное чудо» [215].