Андрей Потапенко - Москва Стрешневых

А когда-то здесь, в безвкусных, как отмечали исследователи, темных шкафах второй половины XIX века хранились и многочисленные книги века XVIII, тех самых просветителей – Вольтера, Руссо, Дидро, Монтескьё, которые нравились своим «вольномыслием», но чтение которых аристократию «белой кости» ни к чему не обязывало, было просто формой досуга; многие издания по архитектуре и искусству. «В глазах пестрят розовые обои с зеленоватым орнаментом, – пишет И.В.Евдокимов, – пунцовеет обивка диванов, черные грубые шкафы с книгами упираются в потолок, посредине какой-то киоск, павильон, рассекающий комнату на две неравные части… Нелепостью в таком вульгарном обрамлении кажутся чудесные тиснёные золотом переплёты старинных книг XVIII и даже XVII столетий, запертые в чудовищные шкафы некоего Николауса Энгельберга (1880 г.). Зачем тут книги, кому они нужны? – восклицает он. – Что понимали в них люди, создавшие себе такой беспощадный памятник?».

Следы пожара в трещинах стен бывшей библиотеки.

Фото автора

«Год назад (в 1923 г. – А.П.), – добавляет Евдокимов, – в библиотеке по стенам висело множество всякого старого и нового оружия. Его напрасно вынесли – оружие усиливало общий стиль комнаты, дополняло портретное сходство, дикообразные черты выдохшегося, протрухлявленного русского дворянства».

Начиная путешествие по залам дворца, мы уже говорили, что для его убранства характерна временна’я и вкусовая чресполосица, причём иной раз контрасты находятся совсем рядом и разделены только стеной. Здесь как раз тот случай. По соседству с классическими по своему убранству Белым залом и Голубой гостиной (Помпейской) и находились «упадочные» библиотека и особенно спальня княгини.

Но самое ценное, что здесь было – семейный архив Стрешневых, включающий рисунки и планы усадьбы, изучение которого в 1920-х годах значительно помогло в изучении истории самой усадьбы; как раз тогда и удалось восстановить уклад жизни в ней, внутренний распорядок помещичьего хозяйства и бытовые подробности. Архив, писал А.Н.Греч, «представляет немаловажный интерес как для истории подмосковной, так и вообще для раскрытия быта, социально-экономической жизни в богатой усадьбе XVIII – XIX века… То немногое, что сейчас известно, уже даёт ряд любопытнейших бытовых черт». Из материалов фамильного архива удалось узнать, что здесь был «редкостный птичник», множество собак, причем не охотничьих, а пресловутых домашних «мосичек», для которых готовились особые кушанья; здесь была и многочисленная дворня, свита крепостных, вольноотпущенных и домочадцев, окружавших хозяев усадьбы, в том числе и тот самый Ян Лигоцкий. Как раз по архивным материалам удалось установить точный год посадки знаменитой сосны перед фасадом – 1886-й.

Помимо бытовой стороны, архив дал и много художественных находок. В нем уцелел чертеж прежнего, елизаветинских времен, дома, выстроенного еще Петром Ивановичем Стрешневым, в манере расстреллиевской школы, крайне редкое изображение частновладельческой усадьбы середины XVIII века. Впоследствии усадебный архив был сдан в Государственный Исторический музей, где благополучно сохранился до нашего времени и еще ждет исследователей.

Из обстановки библиотеки исследователи отмечают овальный стол с раскрытыми книгами, большое интересное кресло для чтения со скамеечкой для ног и пюпитром, стоявшее у окна, причем К.В.Сивков отмечает, что здешняя библиотека, не идя ни в какое сравнение с библиотеками Архангельского или Остафьева, типична для того общественного слоя, к которому принадлежали Глебовы-Стрешневы.

Сохранились фотографии заполненных книгами шкафов, относящиеся к 1920-м годам. Одна из них запечатлела анфиладу через Белый зал (вместе с висевшей там люстрой) и портретную в направлении столовой. Шкафы заслоняют как раз ту самую стену, где сейчас в штукатурке проступили трещины со следами пожара.

Убранство потолка здесь не представляет собой ничего особенно выдающегося – только рельеф, повторяющий контур стен. По всей видимости, некоторые бытовые комнаты не отличались каким-либо высокохудожественным орнаментом потолков. Собственно, помимо парадных залов нарядные потолки были только в «тюлевой спальне» княгини и старом будуаре, в сторону которого мы и направляемся.

Следующая за библиотекой комната такая же невзрачная, как и кружевная (или тюлевая) спальня, и, по всей видимости, по той же причине – из-за брошенности реставрационных работ. Здесь тоже обширная побелка-грунтовка на стенах. Только если спальня всё-таки смотрелась радостнее за счёт свежей росписи потолков и особенно оранжевого цвета стен, то здесь стены грязно-розовые, а покраска явно осталась с советских времён и уже отслаивается от стен.