Литт Вун Лонг - Путь через лес. О грибах и скорби

Чтение — путешествие по неизведанному миру. Больно думать обо всех литературных путешествиях, которыми Эйольф еще мог бы увлечься и поделиться со мной.

Что вычеркнуто из жизни? Задачка не из легких, даже нобелевские лауреаты едва ли найдут ответ. Когда два человека решают быть вместе, создается нечто большее, чем простая сумма слагаемых. Когда один уходит из жизни, с ним уходит и то, что делало пару неповторимой; меняется и оставленный. Если жизни и личности двоих были тесно переплетены, покинутый рискует надолго остаться лишь тенью самого себя. За то, что двое составляли единое целое, расплачиваемся мы, оставшиеся на этом свете, меченные каленым железом счастливой совместной жизни.

Непонятным с математической точки зрения образом, вычитаемое более ценно, чем то, что осталось. Вычитается общность воспоминаний. Единоличная ответственность, свалившаяся на меня после смерти Эйольфа, легла на душу тяжелым бременем. Забудь я нашу совместную жизнь, и она исчезнет. Зачеркнуты наши мечты о совместном будущем, теперь они недосягаемы. Нет больше общего пространства, где не нужно было «держать лицо», а можно было оставаться самими собой и лучшими друзьями друг для друга.

Эйольф вырос в семье, где питались без особой фантазии. По понедельникам готовили блюдо А, по вторникам блюдо Б. Обеды отмеряли ход времени и знаменовали день недели. В его детстве так было заведено во многих семьях. Питались скромно: прием пищи не считался самоцелью. Скорее наоборот, суть обеда заключалась в том, чтобы съесть еду и убрать со стола. Только когда стол протерт, а вымытая посуда расставлена по местам, можно наконец устроиться перед телевизором. Мужнина семья, не порвав с традициями деревенской жизни, в пятидесятых с распростертыми объятиями приняла «современность» в виде замороженных полуфабрикатов. Может быть, поэтому изголодавшийся по новым вкусовым ощущениям Эйольф накинулся на малайскую еду. В Малайзии следующий обед планируют, еще доедая предыдущий. Ради еды люди готовы ехать на край света. В голове у малайцев хранится карта страны с блюдами, которыми славятся разные места. Эйольф поговаривал о том, чтобы написать поваренную книгу под названием «Угощение моей тещи». Впрочем, в его родном доме в Ставангере книга простаивала бы на полке. В семье Эйольфа не ели ни курятину, ни грибы. Когда в гостях ему, ребенку, попался в торте кусочек ананаса, его стошнило. Вместе со мной он предпринял настоящее гастрономическое путешествие в неизведанные дали. Эйольф обожал шокировать домашних рассказами о том, как он на дальних широтах обгладывал тушеные куриные лапки, обсасывал сваренные на пару рыбьи глаза и пускался в прочие гастрономические авантюры. На нашей кухне Восток и Запад сошлись задолго до того, как это стало модным. Эйольфу это нравилось. Норвежской еды он всегда мог отведать в родительском доме.

Холодильник стал еще одним напоминанием о совместной жизни. Как и в других семьях, мы учитывали вкусы и предпочтения друг друга. Со временем мы сумели создать собственную кухню, исключавшую ингредиенты, которые не нравились одному из нас. И наоборот — того, что пришлось по вкусу нам обоим, всегда было в изобилии. В отличие от меня, Эйольф не жаловал баклажаны и нут, а также артишоки. Исключив эти продукты из общего рациона, я не воспринимала это как личную жертву. Сглаживать острые углы совместной жизни нормально. Когда отпала необходимость учитывать вкусы Эйольфа, я растерялась. Мне не приходило в голову, что я ради него отказывалась от свободы питаться как захочется.

После смерти Эйольфа я без усилий похудела. Время одного приема пищи за другим проходило, а проголодаться мне не удавалось. Я почти отвыкла есть. Раньше готовка была тем делом, в котором у меня хватало опыта, чтобы экспериментировать с новыми рецептами к приходу гостей. Теперь это было мне не под силу. Проще было ничего не есть. Конечно, мое состояние объяснялось не только отсутствием аппетита — я утратила жажду жизни.

Раньше я почитала за честь вернуться с работы и быстро подать к столу вкусный ужин. Мы с Эйольфом непринужденно хозяйничали на кухне бок о бок. Успех нашей стряпни наполовину объяснялся тем, что за долгие годы совместной жизни мы сумели четко распределить свои роли и обязанности. Удовольствие от еды состоит и в совместном выборе свежайших продуктов для блюда, и от застольных разговоров людей, которые с радостью оказались бы вдвоем на необитаемом острове. Еще планируя обед, чувствуешь дрожь предвкушения и пробуждение аппетита. По выходным, когда времени у нас было больше, мы сочиняли более сложные меню и собирали за столом гостей от мала до велика. Думаю, это была наша семейная фишка. Теперь же я чуть ли не давилась едой, заставляя себя питать организм необходимыми веществами. Как же тоскливо мне стало как-то вечером пятницы, когда я поймала себя на том, что сижу на диване перед телевизором и апатичными механическими движениями отправляю в рот вилку за вилкой макрели в томате из консервной банки.