Литт Вун Лонг - Путь через лес. О грибах и скорби

Как быть с одеждой? С собой у нас был довольно новый черный костюм и новый яркий саронг, который моя мать хотела положить в гроб в качестве последнего прощания. Работники похоронного бюро принесли свободную белую тунику, наряд, который здесь чаще всего выбирают для усопших, и легкое тонкое покрывало. Меня поразило, что в Норвегии умерших одевают только сверху. Покрывало, лежащее поверх туники, создает иллюзию сна и того, что усопший одет полностью. В итоге, сверху на Эйольфа надели белую норвежскую тунику, а снизу — цветной батиковый саронг, традиционную длинную малайзийскую юбку. Дома он всегда ходил в саронге. Это первое, что он надевал, придя с работы. Укрывать тело покрывалом не стали. И хотя изначально плана у нас не было, результат всё равно вышел приличный. Пожалуй, даже весьма достойный. Я радовалась, что нам удалось подобрать костюм, близкий Эйольфу в жизни. Приятно было осознавать, что мы сумели найти индивидуальный подход к задаче и не стали довольствоваться готовым вариантом из списка услуг похоронного бюро. Утешение можно отыскать даже в мелочах и самых неожиданных местах. Когда опускается крышка гроба, понимаешь, что жизнь завершилась, человек ушел безвозвратно.

На церемонию прощания собралось много как знакомых, так и незнакомых мне людей. Коллеги, приятели, однокурсники, члены садоводства, дальние родственники, с которыми мы не всегда поддерживали регулярную связь. Это было странно — смотреть вот так на жизнь, которую я, казалось, знала столь хорошо.

Обычно с публичными выступлениями у меня проблем нет, но как устроить самое последнее прощание? Что сказать? Я хорошо помню, как одним утром проснулась слишком рано. Это случилось за день до того, как вся моя семья должна была слететься в аэропорт Гардермуэн со всех уголков света. Мои Эйольфа очень любили. Отец обычно называл его «своим любимым зятем». И так как в семье я единственный ребенок, доля правды в этой шутке была, к тому же отец мог раз за разом повторять ее без риска обидеть других невесток. За окном уже наступило ясное летнее утро, хотя весь город еще спал. Я медленно отошла ото сна и поняла, что мне приснился Эйольф. Какая радость! Неожиданно и так приятно. Теперь, когда он мог вот так приходить и уходить, когда вздумается, в нем появилось что-то ангельское. Я открыла глаза и тут же насторожилась. Неужели Эйольф и правда здесь, в спальне? Слова пришли внезапно. Я схватила ручку и, не вставая с постели, написала всю речь.

Страха перед важнейшим, по моим представлениям, выступлением не было, равно как и уверенности, что я с ним справлюсь. Смогу ли я удержаться на ногах и не провалиться под землю? Смогу ли заговорить? Единственным утешением было то, что недосказанностей у нас с Эйольфом не осталось. Я благодарила судьбу за то, что в супруги мне достался именно он. Когда подруги, по обыкновению, жаловались на своих мужей, мне прибавить к разговору было почти нечего. К счастью, свою благодарность Эйольфу я выражала не раз. В супружестве он позволял мне быть самой собой, а не женой с потенциалом для совершенствования. Я успела поблагодарить его и за это, отчего на душе у меня было легче.

После церемонии прощания члены семьи, друзья и близкие были приглашены на поминки в общее здание садоводства. Меню было на редкость простым — ни элегантных канапе, ни многослойных бутербродов, только сосиски и тонкие картофельные лепешки. Я бросила все свои силы на церемонию и траурную речь. О том, что мы будем есть на поминках, я даже не подумала. Осознав, что заняться нужно еще и этим, я почувствовала легкую тревогу, но, додумавшись до идеи с сосисками, быстро примирилась с этой мыслью. Стол был действительно накрыт в память об Эйольфе. За все эти годы он наверняка съел не одну сосиску в лепешке втайне от меня. К тому же, исходя из того, сколько народу собралось и сколько порций уже было съедено, можно выскочить в магазин и купить еще. Практичной стороне моей личности такая затея пришлась по душе.

Ответственным за раздачу сосисок был назначен Ю., мой друг, который уже не раз предлагал помощь. Он спросил, сколько народу соберется. Ответа у меня не было. Я не имела ни малейшего понятия об этом и была не в состоянии провести хоть какие-то подсчеты. Я не помню даже, как всё устроилось с кофе. Еще на столе появилось несколько пирогов, — интересно, откуда они там взялись? Должно быть, кто-то просто принес их. От меня ускользнуло немало деталей.

Общее здание садоводства было идеальным местом для поминок. Сначала нужно пройти по узким тропинкам, обрамленным с обеих сторон маленькими деревянными домиками, ярко отражающими вкусы владельцев как в архитектурном, так и в садоводческом отношении. Одни участки попроще, другие позаметнее. Кто-то выстригает газоны до идеально ровного состояния и неотрывно следит за порядком на безупречных клумбах, а кто-то отдает предпочтение естественности, предоставляя зелени и цветам бóльшую свободу. Сверху открывается вид на весь кооперативный сад. Общее здание расположено на возвышенности, откуда видно домики по обеим сторонам тропинки. Эйольфу понравилось бы то, что о нем говорили собравшиеся. Впрочем, мне кажется, поток теплых слов его бы всё же смутил. Он не любил быть в центре внимания. Эйольф был тихим, но при этом по-своему заметным. И всё-таки я думаю, добрые слова приятно услышать каждому из нас, независимо от того, любим мы внимание или нет.