Константин Михаленко - Небо стоит верности

— А мы с тобой так не выйдем на цель, Федя! Заходи снова!

— Пожалуйста! Хоть сто раз!

Но зайти снова уже труднее: включилась вся зенитная оборона противника, пулеметные очереди, снаряды тяжелых зениток ложатся все ближе.

— Почему не бросаешь бомбы?! — нервничает Федя. — Смотри, другие-то бомбят!

— Сбросим и мы. Только выполняй мои команды. Чуть влево! Так держать!

Команда «Так держать!» подается летчику на боевом курсе. «Так держать!» — и летчик не имеет права дрогнуть, не имеет права изменить курс, высоту. Об этом говорит боевой устав. Это знает и Федя. Но в самолет упирается слепящий луч прожектора, рядом проносятся пылающие сгустки огня зениток и… Федя пытается отвернуть в сторону!

— Так держать!

Все ближе подплывает лесная вырубка с бесформенным пятном самолета, замаскированного там внизу.

— Так держать!

От отделившихся бомб чуть вздрагивает самолет.

— Отворачивай!

Федя заваливает сумасшедший крен.

Самолет катится по укатанной полосе снега. Слева за посадочными огнями мне видны темные силуэты людей, я догадываюсь, что это все те, кто провожал нас в полет, и уже предчувствую радость, с которой будет воспринято наше сообщение об успешной бомбежке. Но почему же вдруг все эти люди куда-то бегут, почему гаснут огни старта? Впереди и чуть в стороне вспыхивают разрывы бомб, а из темноты неба по снежному полю аэродрома стегают хлысты трассирующих пуль, посланные с вражеского самолета.

А днем командир полка собирает летный состав для разбора нашего первого боевого вылета, и, странно, мы не слышим из его уст похвалы. Вместо этого он обращает внимание на недостатки…

От слов командира постепенно улетучивается приподнятое настроение. И все же здорово, что мы уже на фронте, что мы бьем врага!

Успех первого боевого вылета, что скрывать, вскружил нам голову. Поэтому неудивительно, что замечания командира воспринимаются несколько не так, как следует.

— Он еще обнаружил недостатки! — шепотом возмущается мой приятель Вася Корниенко. — Двадцать два уничтоженных самолета! О каких недостатках тут толковать?..

Я молча соглашаюсь. И думаю, что если так дело пойдет дальше, то война весьма быстро закончится разгромом фашистов! Скорей бы наступала ночь, скорей бы новое боевое задание!

Откуда было нам знать, что где-то в высоких штабах в это время обсуждалась целесообразность применения самолетов устаревших конструкций, возможности и задачи их применения. Видимо, успешные вылеты нашего полка и других подразделений, а также живучесть самолетов такого типа все же решили вопрос использования их в условиях современной войны.

Позже будут созданы специальные полки и дивизии, вооруженные только самолетами У-2, и они с честью будут выполнять самые сложные задачи, которые окажутся непосильными для других родов авиации. Ночью, в любое время суток, в распутицу и непогоду будут взлетать эти неприхотливые самолетики с полевых аэродромов по первому требованию пехоты.

…В этот полет летчики пойдут без штурманов. Весь день мы с Федей Масловым вычерчивали по памяти маршрут, чтобы потом в полете не пользоваться картой. Накануне конная группа Белова связалась со штабом нашей армии, указав район и сигналы, по которым летчики определят посадочную площадку: четыре костра, образующие прямоугольник.

Конники генерала Белова ждут боеприпасы и просят вывезти раненых, которые затрудняют рейд конного корпуса по немецким тылам.

Я провожаю Федю к самолету. Это не тот, на котором мы обычно летали с ним. Наш ремонтируют. Федя залезает в кабину, усаживается, пытается приподнять сиденье, но где-то заело, и оно не двигается.

— Что бы подложить? — спрашивает Федор. — Низко.

Я протягиваю ему диск пулемета ДА [3] ДА — авиационный пулемет конструкции Дегтярева, излюбленное оружие штурманов малой авиации. :

— Подойдет?

Федор копошится в кабине, примеряет:

— Давай еще один!

— Эх, не вышел ты ростом, командир! — Не могу сдержать улыбку. — Мал ты у меня.

— Дуб вон тоже в небо тянется! А толку? Дубина дубиной!

Федя усаживается удобней, высовывает из кабины громадную меховую рукавицу с оттопыренным большим пальцем:

— Порядок!

Я провожаю взглядом рулящий самолет Федора, смотрю, как он бежит вдоль тусклых огней старта, смотрю до тех пор, пока самолет не тает в глубине звездной ночи.

Дальнейшие события я узнал от самого Федора.

Едва девятка самолетов эскадрильи, в которой летел и мой Федя, пересекла линию фронта, от близлежащей железнодорожной станции протянулись три прожектора и сразу же врезались в строй самолетов общим слепящим пучком. Огненная россыпь снарядов…