Олег Мозохин - Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

Евгений Сергеевич сказал, что если у них не начнется приток денег в конце декабря, то газета лопнет, а это равносильно тому, что Савинков уйдет в отставку и займется написанием мемуаров. Леонид Николаевич ответил, что не предполагал такое плохое материальное положение, обещал дать денег после того, как Майер заплатит им за работу. Позже из Вильно Философову было направлено 15 долларов.

Дмитрий Владимирович также через Шевченко просил передать Павловскому, что для того, чтобы они не погибли как политическая организация на Западе, необходимо прислать денег.

Евгений Сергеевич сказал, что он с удовольствием приехал бы к Павловскому и остался работать в Москве, если бы его не связывала работа в газете «За Свободу». После всех этих разговоров ужин закончился напутственными пожеланиями на дорогу.

Философов выйдя в фойе ресторана встретил какого-то знакомого и остался, а Шевченко проводил крокистов до Венского вокзала, по соседству с которым они жили в гостинице «Народовой». Попрощавшись троекратными поцелуями — разошлись.

Прибыв в Вильно из Варшавы, А.П. Федоров и Л.Н. Шешеня стали собираться в обратный путь. Иван Терентьевич 3 декабря высказал желание в январе поехать в Москву. На вопрос, по какому делу, ответил: «Как курьер от Секунды и от Мосбюро обратно». Леонид Николаевич ему ответил, что от поляков он может быть, но от Мосбюро курьером — нет до тех пор, пока не поставит на равную ногу

себя во взаимоотношениях с Секундой. При том положении, которое у него сейчас (на побегушках и полная зависимость), он никогда не отстоит интересов Союза и спасует. Как курьер от Савинкова он пригодится только в том случае, если возникнет экстраординарная ситуация, когда не будет в Вильно курьера от Мосбюро, и второе — он может приехать поработать на несколько месяцев, дать кому-либо из москвичей отдохнуть в Вильно. Со всем этим И.Т. Фомичев согласился.

До этого разговора Иван Терентьевич сказал, что, хотя он и получил от Москвы материальную поддержку, позволяющую ему выйти из зависимости от Секунды, но он оставляет за собой право на самостоятельную работу. Леонид Николаевич предупредил: если Фомичев считает себя членом НС, то должен подчиняться. Если он думает в делах с поляками что-либо делать по своему разумению, а не по полученным инструкциям, то пусть заранее скажет об этом и откажется получать средства из Москвы для жизни. В этом случае он попросит Дмитрия Владимировича дать в Вильно кого-нибудь другого. После такого разговора Фомичев резко изменился и стал в разговорах говорить: слушаюсь и т. д. и просил дать ему инструкции, как быть дальше с Экспозитурой. Ему было предложено поставить себя с Секундой и Майером так, что он является не работником поляков, а членом МКДиП НС, представительствующий в Вильно при Экспозитуре.

4 декабря Андрей Павлович и Леонид Николаевич выехали из Вильно в сопровождении Фомичева. Не доехав на подводах сто шагов до границы СССР, перешли ее благополучно, напутствуемые крестными знамениями Фомичева [162] ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 6. Л. 29–36. .

А.П. Федоров («Петров») 13 декабря 1923 г. дополнил предыдущий доклад тем, что в Вильно, 22 ноября Фомичев показывал ему письмо от Деренталя, где тот сообщал, что ему на работе оторвало указательный палец правой руки. Лежит в госпитале и получает 10 франков от страхкассы. Его жена, Любовь Ефимовна, бегает целый день по урокам, чтобы прокормить родных и его, в данное время

временного инвалида. Относительно финансовой стороны и предполагавшихся «комбинаций» пишет, что «впереди огоньки, но от огоньков этих трубок не раскуришь».

При первой встрече Философов просил Федорова переговорить с ним отдельно. Встретились на другой день за обедом в ресторане «Лиевский». За обедом Андрей Павлович подробно информировал его о России, о МКД и Пр., об «Л.Д.», о «НСЗРиС» с временном ЦК, о Павловском, сути его дальнейшей работы в России, на Кавказе. Всем этим Философов видимо остался доволен. Относительно Финляндии он указывал, что Савинков сможет эту связь устроить через финляндского консула в Париже.

Сообщил, что его очень интересует вопрос, как относиться к предполагаемому Францией признанию Советской России и завязыванию торговых сношений. В Париже, по его словам, образуется по этому вопросу какая-то комиссия, где ему предлагают быть одним из экспертов по русскому вопросу. Но он и Савинков не знают, какую позицию им занять. Федоров указал на то, что «для нас, Мосработников, отношение Европы к СССР не имеет никакого значения. Признание не есть прекращение нашей антисоветской работы. Торговые же сношения Европы с СССР только облегчают нашу работу тем, что усиливают «НЭП», а усиление «НЭПа» есть отказ большевиков от многих пунктов своей программы, что в конце концов сведет их всех к нулю».