Георгий Куницын - Открытые письма «архитектору перестройки» А.Н. Яковлеву

Дело же не в разномасштабности нарушений ими международного права, и вообще человеческого права, а в самом именно принципе. Прецедент существует! Нюрнберг...

Далее. Это ведь феномен — именно направление эволюции социального значения трусости в XX веке. Тут своя уникальность, в этом направлении. Во все прежние времена трусость воспринималась как свойство какой-либо конкретной индивидуальности, и наказывалась (вплоть до применения смертной казни) непосредственно именно эта конкретная индивидуальность. Особенно ясно этот вопрос решался в боевой и конфликтной обстановке. С развитием же гражданского общества (в смысле демократического) возникли и совсем другая смелость, и совсем другое мужество. И — что естественно — совсем другая трусость... Возникли также гражданское мужество и гражданская смелость.

Их антиподом и стала особая — гражданская — трусость.

Противоестественное само это сочетание слов, но — это факт.

Явления эти — сами по себе, а также обозначающие их понятия — неизмеримо сложны. Если личное мужество предполагает, в сущности, дуэль, сражение для реального своего подтверждения, то гражданское мужество порой — и даже часто — вынуждено проявлять себя односторонне, и к тому же оно физически нередко беззащитно. В духовном же смысле оно бесконечно выше. Оно включает в себя также и личное мужество — как исходное для себя качество.

Очень часто люди большого личного мужества, герои в бою, к сожалению, полнейшие трусы в гражданском смысле. Парадокс? Думаю, кажущийся.

Человек, граждански мужественный, — это есть личность. Несомненно. Для него высшей ценностью является, в конечном счете, общечеловеческий интерес. Интерес рода «человек».

Или это интерес общенациональный. Он нередко как бы заслоняет, замещает собой общечеловеческий интерес.

В истории нередко бывает и так, что в качестве общечеловеческого интереса выступает какой-либо классовый и даже тоже замещающий его партийный интерес.

Со всеми этими реалиями не считаться невозможно, ибо в подобных случаях мы и имеем дело не только со случайно примкнувшими к движению, но и с искренне убежденными и даже фанатически верующими, то есть с действующими людьми.

Вот из этих взаимодействий и вырисовывается перед нами самая непосредственная и главная противоположность страшному и всесильному эгоцентризму — в сущности, обожествлению людьми своей собственной индивидуальности.

Противоположность эта — гражданин.

Есть, в конце концов, только два самых крупных социальных типа личности: господин и гражданин. Первый тип — это воплощенный в индивиде деспотизм, а фактически — устремления к распоряжению личностями других людей. Второй тип — это человек, относящийся к любому другому человеку как к самоценности, незаменимости. Как к представителю именно рода «человек».

Как видим, само по себе, казалось бы, естественное желание именоваться словом «господин» не лишено недвусмысленных агрессивных политических притязаний...

А отказ от высшего человеческого звания «гражданин» — это, в сущности, предпосылка для дальнейшего отказа и от демократии... В ее истинном, буквальном смысле. Над кем же «господами» являются демократы? А они ведь считают себя именно господами, а не гражданами. Что же есть общего между реальной демократией и реальным господством?

Между тем для гражданина, если он демократ, важнее быть именно личностью. Если демократ не личность, то он, в сущности, и не демократ. Не действует как демократ.

И тут придется обратиться к самому главному обстоятельству — к тому, в чем реально проявляется личность именно гражданина. Проявляется реально, ибо ничем не подкрепленные декларации ничего не означают. Кроме того, что они — ложь, обман.

И вот тут просто необходимо поразмыслить над особенностями твоей личности, Александр Николаевич. Являешься ли ты, строго говоря, и личностью? Не всякий, даже видный, политик — личность. Далеко не всякий. Критерии тут действуют неумолимые.

Вопрос этот, наверное, звучит для тебя несколько обидно: как это, Александр Яковлев должен еще и сегодня доказывать людям то, что он — личность? Его апостол А.Ципко пишет не только уже о том, что Яковлев — творец новейшей российской истории, но и намекает на то, что «архитектор» проваленной «перестройки» — это якобы представитель трансцендентных (потусторонних) сил. В сущности, новый Мессия...

И все же логика есть логика. Логика эта одна — и для богов, и для людей. Личностью является не любая индивидуальность, а только цельная натура. То есть у действительной личности убежденность не расходится с делом. Не расходится не слово просто, а именно убежденность, превратившаяся в дело.