Владимир Орлов - Голгофа Христа-белоруса, или Судьба фильма на фоне эпохи

***

Выпущенный вариант «Христа...» предваряет пролог. Горько зву­чат слова диктора: «У гэтага фільма нялёгкі лёс. Яму давялося адчуць на сабе бязлітасныя нажніцы, якія выразалі з яго жывога цела “кра­молу”. Ён быў асуджаны на зняволенне i 22 гады праляжаў на паліцы, ён перажыў там смерць свайго аўтара — незабыўнага Уладзіміра Караткевіча».

Порезанный, искалеченный, не единожды распятый фильм вошёл, «приземлился» в сокровищницу белорусского кино, а главные созда­тели — в его историю.

Забыты имена тех, кто издевался над талантливым необычайным тво­рением — забыты, без соминения, к их счастью.

На фасаде «Беларусьфильма» мемориальные доски в память тех, кто прославил наш кинематограф: В. Корш-Саблин, М. Пташук, В. Туров, Ю. Марухин, В. Четвериков. Доски в память Владимира Бычкова нет. Как нет таковой и в память о Леониде Нечаеве. Нет и не будет.

А зачем? Добрым сказочникам не к лицу оставлять память по себе та­ким прозаическим образом.

«ХРИСТОС...» - ПОСТСКРИПТУМ

Знаменитый литературовед Виктор Шкловский как-то вы­сказал мысль: мол, темы — это трава, а творцы — коровы, и если на этом лугу всю травку съели, то нечего тут топ­таться, а искать новый луг.

Этого постулата придерживался и я, пока не пообщался не­давно с создателями фильма «Христос приземлился в Гродно», снимая «фильм о фильме». И через 45 лет открылись новые факты для истории белорусского кино, факты горькие и про­тиворечивые, как всякая правда во все времена.

Участники моего документального фильма «Вторая Гол­гофа Христа» давно расстались, и нет надежды, что вообще встретятся. Но «пересеклись» на экране, воплотив своеобраз­ный —

ЗАОЧНЫЙ ДИАЛОГ О НЕСЧАСТНОМ ФИЛЬМЕ

О «первом лице» белорусской кинематографии

За день до нашей встречи ему исполнилось 86 лет! Борис Павлёнок родился в деревне Ямполь на Гомельщине, участник Великой Отече­ственной войны, был тяжело ранен, после войны возглавлял редакции центральных газет республики, а с 1963-го стал председателем Госкино БССР, с 70-го по 86-й — заместителем председателя Госкино СССР.

— Я — историческая личность, — всерьёз рассуждает перед камерой Борис Владимирович. — Через мои руки прошло в СССР около двух с половиной тысяч фильмов: читал сценарии, налаживал производ­ство, распределял финансирование, осуществлял контроль за идейно­художественным уровнем. И без моей подписи фильм на экраны выйти не мог... Работа в Беларусии — самое счастливое время моей жизни! Тогда в Минск приехала группа молодых режиссёров, операторов, ху­дожников, актёров. Обсуждали вместе сценарии, я много времени про­водил на съёмочных площадках: всё искал «тайну 25-го кадра».

— Да! — утверждает один из художников-постановщиков фильма Ев­гений Игнатьев. — У нас не было разделения на «начальство» и «под­чинённых», существовали одной семьёй.

Но сама должность Павлёнка была сложной, полной противоречий: близко общался с творцами, ценил их, знал характеры и, скажем так, слабости каждого, но, вместе с тем, административная функция — почти что цензорская. Ведь это именно при нём происходило «распя­тие» фильма «Христос приземлился в Гродно».

Когда мой друг и соавтор, сценарист и режиссёр Никита Хубов, узнал о съёмке Павлёнка, вздохнул: «Попил, попил он нашей кровушки».

О сценарии

Поначалу я дал высказаться бывшему руководителю белорусского кинематографа.

— Сразу насторожило название — какой-то лингвистический пара­докс: с одной стороны, нечто возвышенное — «Христос», с другой — «приземлился». Могло ведь восприниматься как богохульство, могло обидеть верующих.

Ах, Борис Владимирович, верно, забыл, что с верующими при совет­ской власти как раз-то меньше всего и считались.

Совершенно противоположную версию утверждает оператор фильма Анатолий Заболоцкий:

— Москва желала получить антирелигиозный фильм, а картина-то по­лучилась как раз религиозная. Великий Короткевич — самый искрен­ний и открытый человек, которого в жизни встречал! Бывая в Минске, смотрю на его дом, на мемориальную доску в его честь — и плачу... Сце­нарий Володи был, может, немного недоработан и великоват — 94 стра­ницы. Но какое наслаждение было даже просто читать его!

Действительно, удивляла уже первая страница: там, словно в пьесе, были представлены действующие лица, да с ироничными характеристиками:

«ЮРАСЬ БРАТЧИК из Пьяного Двора, он же Христос: школяр-недоучка, за доброту и сомнения в вере изгнанный из Мирского коллегиума.