Дуглас Локвуд - Я — абориген

Маленькие мальчики становятся молодыми мужчинами, от которых зависит продолжение рода. Без них древо жизни зачахнет. Потерять даже одного из них, по мнению моего деда, было равносильно тому, что срубить с дерева здоровую ветку. Он делал все, что мог, лишь бы я остался жив, а мать и Силас ему помогали.

Не в состоянии оторвать от них глаз, я со страхом смотрел, как они быстро выкопали в песке глубокую яму, наполнили ее сухим хворостом и листьями и поднесли к ним тлеющую головешку. Когда яростное пламя угомонилось, золу и угли разгребли и обнажили горячий песок, до которого нельзя было дотронуться. На него вылили несколько куламонов [6] Куламон — сосуд в виде корытца из дерева или древесной коры. воды. С шипением повалил пар. Но вот дед решил, что теперь песок достаточно остыл. Поверх расстелили одеяло, а на него положили меня, чтобы я парился, варился, тушился, а яды, которые бродили во мне, по каплям выходили наружу.

Я покрылся обильной испариной, лишаясь последних соков, которые еще оставались в моем теле. Жара становилась невыносимой. Мне хотелось закричать, вскочить, убежать прочь, но деду и брату не пришлось меня удерживать: объятый страхом, подавленный, я прижимался к моему огненному ложу, чтобы пройти очищение, закалиться подобно стали в открытом горне, пока из меня выжигается шлак. Это было не единственное мучительное испытание, которое выпало в детстве на мою долю, но, пожалуй, самое тяжелое.

Мать, дед и Силас внимательно следили за тем, как из меня вместе с потом выделяется яд. Мое черное тело они покрыли тонким слоем светлой охры, чтобы капли влаги лучше были видны на нем. Мать очищенной от мяса лопаткой кенгуру, а дед плоской деревяшкой соскребали с меня размякшую кожу, якобы удаляя вместе с ней выделения яда.

Вскоре, однако, я узнал, что это был всего лишь клинический анализ, проводимый доморощенным патологом. Он показал, что я вовсе не отравлен.

О нет, это было ничуть не лучше! Это было несравненно хуже!

Состояние мое не улучшалось, и дед в конце концов решил, что поставил неправильный диагноз. Он снова взвесил все симптомы и глубокомысленно изрек:

— Вайпулданья отпет!

Я и так был напуган тем, что могу умереть от мараворины, теперь же совсем обезумел от страха.

Все аборигены, даже те, кто покинул родное племя, верят в колдовство.

Я уже десять лет живу среди белых людей, как белый, но до сих пор не победил в себе врожденного страха и впитанного с молоком матери убеждения, что некоторые старые аборигены наделены сверхъестественной силой.

Я видел, как у моих сородичей, объятых ужасом, закатывались глаза и на губах выступала пена. Я видел, как они бежали в неистовстве, теряя дар речи. И все лишь потому, что каждое непонятное им явление они немедленно объясняли колдовством. Только зная это, можно понять поведение аборигена, который подозревает, что он «отпет» на смерть своим сородичем-колдуном.

В некоторых племенах говорят не «отпет», а «пронзен костью» [7] Нацеливание костью — один из приемов вредоносной магии, распространенный в разных частях Австралии. Целясь в своего врага особой костью и произнося при этом соответствующее заклинание, человек верит, что кость входит в тело жертвы. А «пронзенный костью», узнав или догадавшись об этом и не сомневаясь в силе колдовства, считая себя обреченным, впадает в угнетенное состояние, перестает есть и пить и действительно заболевает и даже умирает. Большую роль здесь играет, как видим, самовнушение. Спасти человека от последствий черной магии может только другой колдун или знахарь, как это и случилось с героем нашей книги. . Я был свидетелем того, как здоровые мужчины за несколько дней теряли силы и рассудок и умирали от потрясения, которое представляет собой не что иное, как серьезное психическое заболевание.

И вот это несчастье постигло меня в семилетнем возрасте.

Почему?

Человеку со стороны трудно понять образ мышления аборигена. Пытаясь проанализировать действия австралийца, белый в конце концов неизменно наталкивается на высокую стену предрассудков, перед которыми бессильна логика. Примирить ее с ними невозможно.

Но для аборигена не существует неразрешимых проблем. Если он не в силах объяснить то или иное событие, особенно из ряда вон выходящее, то ему на помощь приходит вера в сверхъестественное: «Здесь что-то есть!».

Как часто я слышал эти слова! Они выражают страх и веру в черную магию. Должен признаться, что даже полученное мной не так давно образование не поколебало моей уверенности в ее существовании.