Когда вышла наша книга с рукописным дневником-книжечкой, со всеми воспоминаниями об Ольге Михайловне, с материалами ее дела, Зоя Ерошок, светлая ей память, плакала от радости. Мне запомнились ее слова о том, что у нее личные счеты со Сталиным (Зоя Ерошок долгое время вела в «Новой газете» раздел о ГУЛАГе). И каждый человек, возвращенный из небытия, из гулаговского забвения, — это ее личная победа. Потому что один — это очень много. Один, возвращенный из этого сталинского ада, — это очень много.
Я повторяла потом долго это короткое предложение: «Один — это очень много». Я подумала, что хорошо было бы в память о Зое Ерошок взять эту фразу в качестве девиза нашей издательской программы Музея истории ГУЛАГа и Фонда Памяти.
В 2018 году у нас вышло пять книг: Леонид Городин, «Одноэтапники. Невыдуманные рассказы»; Ирина Ратушинская, «Серый — цвет надежды»; книга о Борисе Крейцере «Папка с эскизами»; «Атлас ГУЛАГа» и «Каталог изданий книг авторов, репрессированных в годы советской власти». И каждый раз, когда выходила очередная книжка, я радовалась и повторяла, как заклинание: «Один — это очень много».
Я ни секунды не сомневалась в том, что необходима книжная версия проекта «Мой ГУЛАГ».
Более того, я надеюсь, что это будет не одна, а серия книг.
Отснято столько уникального материала, километры пленки, но многое остается за кадром. Многие герои проекта уже настолько слабы, что их сложно слушать, порой каких-то слов не разобрать, и их рассказ в книге получится более полным и ясным для всех. Для некоторых это были последние интервью, и они ушли от нас навсегда.
В книге столько боли! Столько боли! Работая с текстом, всегда стараешься быть отстраненным и беспристрастным. Но здесь это не работает, это какой-то особый текст, особый случай. В совершенно неподходящий момент слезы прорываются, как бы ты ни крепился. Да, многие плачут, не я одна. Редакторы, дизайнеры, все, кто работает с воспоминаниями репрессированных.
Когда читаешь о ясельниках в лагерном детдоме, поднятых в шесть утра и стоящих по стойке «смирно», слушающих гимн их страны. Или о ребенке, шедшем в детдомовском строю, покинувшем его из-за яблочного огрызка, жестоко наказанном за это и оправдывающемся: «Я же не совершала побег!»
И так же как у Иссы Кодзоева в его воспоминаниях перед глазами надолго остается человек в полушубке, вышедший на полустанке за молоком для больной матери, бежавший за вагоном с этим котелком. Как выстрелил в него охранник, как он, мертвый, растянулся на рельсах и как плеснуло молоко… и следующий комментарий: «Это был рядовой случай». Рядовой случай.
Один — это очень много. В нашей книге «Мой ГУЛАГ» — 26 историй. 26 рядовых случаев. Если ты их прочитал, вслушался, вник, ты не сможешь оставаться прежним. Ты будешь благодарен этим людям, которые не только нашли в себе силы это пережить, но нашли в себе силы это вспомнить.
Если у нас один — это очень много, то теперь — плюс 26.
АССР— Автономная Советская Социалистическая Республика
АХО— Административно-хозяйственный отдел
БАМ— Байкало-Амурская магистраль
Берлаг— Береговой лагерь
ВДНХ— Выставка достижений народного хозяйства
ВИНИТИ— Всесоюзный институт научной и технической информации
ВКП(б) — Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков)
ВОКС— Всесоюзное общество культурных связей
Волголаг— Волжский ИТЛ
Воркутлаг— Воркутинский ИТЛ
ВЦИК— Всероссийский центральный исполнительный комитет
Вятлаг— Вятский ИТЛ
г. — год
г. — город
ГА РФ— Государственный архив Российской Федерации
гг. — годы
Генштаб— Генеральный штаб Вооруженных сил СССР
ГМИГ— Государственный музей истории ГУЛАГа
ГКО— Государственный комитет обороны
ГТО— «Готов к труду и обороне!»
ГУЛАГ— Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний
ГУЛЖДС— Главное управление лагерей железнодорожного строительства
ДК— Дом культуры
ИТК— исправительно-трудовая колония
ИТЛ— исправительно-трудовой лагерь
Карлаг— Карагандинский ИТЛ
КГБ— Комитет государственной безопасности СССР
колхоз— коллективное хозяйство
Читать дальше