Василий Мизин: Снайпер Петрова

Не успела Нина Павловна дойти до караульного помещения, которое размещалось в палатке под высокой развесистой елью, как на розвальнях привезли раненых. Они так прозябли, что стучали зубами, сердито ругались.

— Придется вам помочь, Нина Павловна! — сказал подоспевший Левейкис. — Проводите их до сортировки, там обогреем, чайком угостим.

— Будет выполнено, товарищ дежурный!

В печурке с шипением потрескивали дрова. С концов поленьев, торчавших из дверцы, пузырилась влага, тянуло приторно-сладковатым запахом осины. Раненых разместили поближе к печке.

— Мама Нина! Вот вам и горячий чай. Пока будить никого не будем, все умаялись — пусть отдохнут.

— Справедливо. Особо тяжелых нет.

На следующий день Петрова встретилась с Константиновой.

— Где устроилась, Танюша?

— У соседей!

— Пойдем копать свою землянку. Стоять здесь будем долго — так говорит начальство, устраиваться надо по-хозяйски.

— Копать, так копать. Где наша не пропадала! Давай лопату!

— Лопаты мало, Таня. Хорошо бы еще и ломик найти. Хотя земля и неглубоко промерзла, но одной лопатой ее не возьмешь.

— Пошли к Левейкису. Он человек молодой, но хозяйственный, порядок любит больше, чем самого себя.

Дима подругам не отказал. Он дал им по лопате, причем каждую шаркнул раза два напильником. С ломом пошел сам.

Левейкис ловко орудовал ломом. Иногда из-под тупого, зазубренного конца веером разлетались маленькие искорки. Нина Павловна и Татьяна Лаврентьевна выбирали землю из ямы.

— Отдохни-ка, Дима! — предложила Нина Павловна.

Она взяла лом. Работала ловко, откалывала небольшие комки, но делала это быстро. Чувствовались в ее движениях и спортивная закалка, и выносливость.

— Не очень глубоко будем рыть, ладно? — умоляюще просила Татьяна, показывая Нине свои покрасневшие ладони.

— Нет уж! Что мы, хуже других? Давай во весь рост, зачем жить на четвереньках. Смотри, мерзлый слой кончился и начался легкий, сыпучий песок.

Петрова поставила лом к стволу сосны и села на пенек. Она устала, сказывалось истощение.

— На сегодня хватит! — заключила Татьяна и воткнула лопату в землю.

— Таня! Нам нельзя бросать работу. Если уйдем, земля снова промерзнет, и тогда опять нужен будет лом, а сил-то нет…

— Хоть бы кто подвернулся. Дима и тот куда-то подевался. — Таня посмотрела по сторонам.

Но Левейкис не забыл подруг. Он вскоре вернулся и привел с собой пополнение.

Работа снова закипела. Каждый старался чем-то помочь женщинам. Бревна на перекрытие таскали волоком на веревках. Мороз понемногу крепчал, но этого никто не замечал.

В числе помощников была и Наталья Прокофьевна Морозова — веселая, энергичная женщина, почти ровесница Татьяны. В медсанбате сержант Наталья Морозова была старшим поваром. Ее все знали и любили за доброту и отзывчивость. Наталья была членом партии и часто выступала перед сослуживцами с беседами, проводила политинформации. Когда был объявлен перерыв в работе, она посмотрела на небо, вздохнула и воскликнула:

— Ой, до чего же красиво, вы только посмотрите!

Все устремили взоры на звездное небо, воткнув лопаты возле ног. Минуты три отдыхали молча и так же, без слов, снова принялись за работу.

Когда бревна в три наката были засыпаны землей, Петрова спохватилась:

— Ведь у нас печь будет, а трубу куда выводить?

— Не беспокойтесь, я все предусмотрел, — отозвался Левейкис.

Он давно принес и печку, им раздобытую, и несколько колен труб, прихваченных на последнем месте дислокации.

Татьяна с Наташей стали заготавливать сухой хворост, небольшие березовые пеньки, чтобы хватило на всю ночь.

— Погреемся, выспимся, вот будет здорово, — проворковала Наташа.

По лесу разнесся зычный, протяжный голос дежурного:

— Всем к сортировочной палатке! Быстрей! Работу бросили враз.

Около палатки прямо на снегу, на одеялах, на хвойных ветках лежали в беспорядке раненые. Их привезли только что с передовой, после очередного боя и бомбежки. Кто-то стонал, просил пить… Среди них были и больные, истощенные до такой степени, что уже не могли стоять на ногах, держать в руках оружие.

— Бедняжки мои, как вас много!

— Много, мать, и еще привезут. Жмут фашисты, солдат своих не жалеют, окаянные, будь они прокляты. — Раненый поправил на голове повязку, охнул от боли и попросил теплого кипяточку.

— Сейчас будет. Это можно…

Раненых распределяли быстро: одних уже несли в операционную, других укладывали в постель, третьих обогревали в палатке около печки.