Виталий Степанов - Под ветрами степными

Кончался рабочий день. В домах зажигались огни. Шли рабочие. Куда-то повезли сено. Возле автомашины с цистерной толпились женщины: брали воду. Втайне все мы надеялись, что директор самое интересное, самое существенное, целинное приберегает к концу. Но Владимир Макарович, заметно уставший, снова привел нас к конторе и сказал:

— Ну вот, все обошли. Если вопросов нет, надо ехать.

Он провожал нас до самой Усть-Пристани, желая убедиться, что все вернутся целыми и невредимыми.

Позади нас все слабее и слабее долго мерцала горсточка огней в степи. Как бы там ни было, а теперь это и наш совхоз!

Наконец пришел день нашей премьеры. Желающих попасть на спектакль было так много, что несколько зрителей сидели даже на подвешенном к потолку турнике. За кулисами было естественное для этого случая волнение. В последнюю минуту выяснилось, что исчезла невеста Присыпкина. Оказывается, она забыла в интернате приготовленную для сцены свадьбы жареную картошку. Но обошлось для нее это благополучно: нельзя же расстраивать актрису перед самым выходом на сцену!

Все шло хорошо. Чуть не до слез смеялись, когда Мацнев учил Присыпкина «изячно» танцевать. Толик был взвинчен, но этого никто не заметил. Дело в том, что для него специально приготовили суженные книзу брюки, но девочки перестарались, и он никак не мог их надеть. Кое-как с помощью Игоря он сумел просунуть до половины одну ногу. Красный от злости, он клял незадачливых портних и. Просил шепотом: «Да держите же вы занавес!» А Игорь, давясь от хохота, распарывал ножницами швы.

«Баня» прошла благополучнее, и впечатление от нее осталось особенно сильным. Правда, в первой сцене «машина времени» не взорвалась, хотя до того Женька Рябов хвастался, что она работает совершенно безотказно. Вместе со словами из пьесы Рябов в сердцах громко воскликнул: «Вот черт!» Но зрители подумали, что это так и надо.

На следующий день Игорь торжественно принес в учительскую швейную машину, ванну, умывальник, кастрюли и большой половник. Все это предполагалось вручить новоселам на выпускном вечере.

В середине мая, когда занятия подходили к концу, резко похолодало. А двадцатого числа, в тот день, когда обычно ребята приходили в школу с цветами, выпал снег. Он шел целый день. Зелень на косогорах поблекла, потом исчезла совсем. Деревья с молодой листвой поникли под тяжестью пышных хлопьев.

Через два дня Рябов слег с воспалением легких. Почти десять дней пролежал он в больнице. Ребята переживали за него и по очереди бегали к нему. Выписался он накануне первого экзамена и вечером пришел ко мне. Он читал сочинение, написанное в больнице для пробы.

Как изменился Женька! Его тонкое красивое лицо совсем заострилось. Сквозь синюю, хорошо выстиранную и отглаженную рубашку торчат ключицы. Одни руки, которые держат открытую тетрадку, такие же: большие, с коротко подстриженными ногтями, загрубевшие и шершавые от всякой работы.

Он кончил читать и ждал, нахохлившись, замечаний. Я вздохнул и сказал:

— Может, не пойдешь завтра? Договоримся с директором и перенесем экзамен.

— Еще чего! — буркнул Женька.

Утром он пришел вместе со всеми. Получил он четверку.

В совхоз уезжали вечером 5 июля. Провожать нас пришли секретарь райкома комсомола и родители. Я хотел было сказать напутственное слово, но в последний момент, когда собрались в своем классе, охватила тревога. Что выйдет из всего этого? Мы еще только собирались ехать, а уже были потери. На выпускной вечер не пришел Юлька Четвертаков. На другой день он взял аттестат и уехал в Барнаул. Зато совершенно неожиданно для всех собрался ехать Коля Щукин.

Машины нас ждали возле школы. Будущие трактористы, комбайнеры и рабочие, забыв о важности момента, с шумом, наперегонки бегут занимать места. На одну машину грузим имущество, в другой рассаживаемся сами. Подняли на смех Толика Мацнева, который еле-еле перевалил через борт свой огромный деревянный чемодан. Стали допытываться, что в нем. Толик невозмутимо отвечал:

— Мать продовольствия натолкала! Говорит: все равно ни черта не заработаешь, так хоть неделю чтоб продержался.

Девочки носятся со швейной машиной, не зная, куда ее поставить, считают подаренную посуду. Им кажется, что чего-то не хватает. Но это Мацнев воспользовался суматохой и прячет в солому то ведро, то кастрюлю и сам же помогает искать. Матери с влажными глазами дают последние наставления.

Наконец все уселись, и машины с места набирают скорость. Несколько секунд видна старенькая школьная уборщица тетя Шура. Она стоит у ворот нашей бревенчатой школы и машет снятым с головы белым платком. Потом все скрывается за облаками пыли.