Тахави Ахтанов - Избранное в двух томах. Том второй

Но вот характер снимков резко меняется. Они так удачно подобраны, что нам виден внутренний перелом, происшедший у Неру в юности. На этом тонком юношеском лице уже нет и следа бездумной жизнерадостности, характерной для детских фотографий. В глазах молодого Неру уже поселились печаль и тревога. Хмурящиеся брови Неру-студента выражают мучительную работу мысли, бьющейся над «проклятыми вопросами».

От снимка к снимку мы видим, как формируется так хорошо знакомый нашим современникам облик Неру, как складываются те черты мудреца и мыслителя, которые вызывают симпатию всех хороших людей нашего сложного мира. Интересно, что, чем позднее сделан снимок, то есть, чем старше становится Неру, тем больше отступает на его лице выражение грусти, заменяясь характерной волевой складкой и тем невыразимым светом любви к людям и терпимости к их недостаткам, который лился из его глаз.

Я счастлив, что мне довелось видеть этого человека. Это было пятнадцать лет тому назад.

...Алма-Атинский аэропорт. Нас человек сто. Все мы ждем прибытия высокого гостя — Джавахарлала Неру. Самолет как на зло опаздывает, и мы, изнемогая от нетерпения, досадливо смотрим на небо. Среди нас еще находится Мухтар Ауэзов. Здесь и Каныш Сатпаев, Куляш Байсеитова, здесь и женщина-ученый Найля Базанова.

Базанова только что вернулась из поездки по Индии, где ей довелось видеть Неру, и сейчас все прислушиваются к ее рассказу о госте, которого мы ждем.

— У него удивительное лицо, — говорит Найля, — на него хочется смотреть безотрывно. Влюбиться можно.

Восторженный тон Базановой вызывает иронические улыбки. Я и сам — тогда еще молодой и насмешливый — мысленно говорю себе: «Дамские бредни! Без влюбленности дамы не могут обойтись даже тогда, когда речь идет о таком старике, как Неру».

И вот наконец он выходит из самолета. И сразу все его манеры, вся его бесконечная естественность и простота в обращении очаровывают нас. Мы уже не можем оторвать от него глаз, пока он, выслушивая приветственную речь в свою честь, восхищенно смотрит на снежные вершины Алатау. И мне приходит в голову, что, как это ни смешно, но, пожалуй, Базанова-то права. В этого старика именно влюбляешься с первого взгляда.

Раздается его негромкий голос. Он произносит наше традиционное приветствие «Саламалейкум!». Потом жмет всем поочередно руку и начинает свою тихую неторопливую речь.

Ничего нет в этой речи даже отдаленно похожего на официальные выступления государственных деятелей в аналогичных обстоятельствах. Он говорит прежде всего о... о наших горах. Не отрывая любующихся глаз от Алатау, он рассказывает нам о том, что эти горы напоминают ему его родной Кашмир. И отсюда у него уже с порога возникает чувство родственной связи с казахским народом, и он уже знает, что захочет приехать сюда еще и еще.

И до этого дня я видел многие портреты этого популярного политического деятеля. Они давали, конечно, некоторое представление о благородстве его внешнего облика. Но тот свет высшей духовной жизни, который шел от этого живого лица, не мог быть передан в изображении. Это лицо и сегодня, пятнадцать лет спустя, стоит передо мной, но я чувствую свое бессилие, когда пытаюсь описать его при помощи слов. Пожалуй, главное в этом облике — это сочетание бесконечной любви к людям, сострадания к их горестям с мужественной готовностью бороться со злом. Мне пришел тогда в голову такой образ: это булат, облаченный в шелк... может быть, это не точно? Не знаю.

...Он излучал человеческое обаяние. Глядя на него, слушая его, хотелось быть лучше, чище, умнее.

Обо всем этом я думаю теперь, проходя по комнатам, в которых он жил, мыслил о благе своего народа и всех людей этой планеты.

Встреча за встречей. У нас уже столько знакомых и даже друзей в Дели, что мы не успеваем повидаться со всеми, с кем хотелось бы. И все-таки мы не можем отказаться от визита к Саджаду Захиру, гостеприимством которого мы уже пользовались в первый день нашего пребывания в Индии.

Узнаем приятную, скромно обставленную комнату, служащую и кабинетом и гостиной, узнаем эти высокие, до самого потолка книжные полки. А главное — узнаем и радостно приветствуем Разию-апай, жену писателя, которая так мило встретила нас еще тогда, когда мы чувствовали себя довольно неуверенно, делая первые шаги по этой земле. Разия-апай хочет сейчас же, срочно узнать обо всех наших впечатлениях. И что мы видели. И что нам больше всего понравилось. И какого мы вообще мнения о стране. Она буквально засыпает нас вопросами, успевая одновременно накрывать на стол. Разия-апай вместе со своим мужем много путешествовала по нашей стране, и теперь ей очень хочется поддержать советские обычаи гостеприимства и обильных сытных столов. Тут мы явно не отделаемся кока-колой или легкими закусками.