Тахави Ахтанов - Избранное в двух томах. Том второй

Настают горячие дни для работников нашего посольства. Они непрерывно выступают на фабриках и заводах разных городов, куда их приглашают рабочие.

И вот — большой митинг у стен знаменитого Красного форта. В этом митинге, посвященном Ленину, принимаем участие и мы.

Красный форт — это прославленный памятник старины. Он построен тем самым царем Шахджаханом, что возвел и Тадж-Махал. Казахскому читателю этот индийский памятник уже знаком по взволнованному талантливому описанию Мухтара Ауэзова. Так что мне остается не так уж много добавить к этому описанию. Скажу только, что три с половиной столетия не изменили не только консистенции красного камня, но и его цвета. Сооружение выглядит так, точно его выстроили вчера.

Красный форт — это именно то место, где было поднято знамя свободы и независимости Индии. По традиции, самые значительные и торжественные события в жизни страны отмечаются именно здесь.

Площадь, рассчитанная тысячи на три человек, огорожена забором, так что получается, собственно, открытый зал, которому потолком служат лазурные индийские небеса. В центре зала — сцена, украшенная коврами. У входа в зал — выставка, посвященная жизни Ленина. Вокруг бюста вождя — книги, плакаты, диаграммы...

Церемония начинается с прихода министра обороны Индии Сварана Сингха. Как свидетельствует фамилия, министр происходит от сикхов. Мы, впрочем, и не зная фамилии, догадались бы об этом, так как уже очень хорошо знакомы с традиционным обликом сикхов. Борода, усы, длинные волосы, чалма на голове. Министр обороны выглядит очень эффектно. Чалма его высока, она еще больше увеличивает высокий рост министра. Седая борода его замечательно контрастирует со смуглым лицом. Длинный камзол, стянутый в поясе, подчеркивает стройность этого пожилого человека. Но главное — походка. В ней столько достоинства, неторопливости, гармоничности, что хочется следить за каждым шагом этого государственного деятеля, когда он приближается к бюсту Ленина, заложив правую руку за борт камзола, а потом высвобождает эту руку, чтобы возложить венок из цветов.

Собрание начинается не с речей, а со стихов. И это придает всему торжеству эмоциональную окраску. Читают Икбала, великолепного поэта, который первым в Индии написал о Владимире Ильиче стихи. Потом хор исполняет кантату, посвященную вождю революции, на слова Саджада Захира. Интересен возрастной состав хора. В нем представители всех живых поколений Индии — от седобородых старцев до пятилетних детей.

Только после этого музыкально-поэтического введения начинаются речи. Оказывается, министр обороны Индии Сваран Сингх, несмотря на свои седины, говорит звонким молодым голосом. На трибуне он держится с тем же спокойным достоинством.

Мы дослушиваем речи до конца и из-за этого сильно опаздываем с визитом к известной индийской поэтессе Амрите Притам, пригласившей нас накануне. Видимо, мы сильно нарушили этикет своим опозданием, потому что миссис Притам еле скрывает свою досаду, маскируя ее натянутой улыбкой. Мы застаем в особняке многих гостей, собравшихся, очевидно, уже довольно давно. К тому же наш «расторопный» гид мистер Малик явно забыл передать наше предупреждение об опоздании. Начавшийся так неудачно визит и дальше пошел, как говорится, комом...

Гости нам не слишком симпатичны, беседа не клеится. Тем более, что заждавшиеся нашего прихода визитеры уже изрядно отдали честь виски с содовой, а на южан сразу действует та доза, какая для нас смехотворна.

Хозяйка называет нам каждого из присутствующих. Мистер такой-то. Мистер такой-то... Запомнить сразу труднопроизносимые фамилии с огромным нагромождением согласных звуков почти немыслимо. Однако понимаю, что среди этих людей есть писатели, в частности, один поэт, прибывший в Дели из другого штата за литературной премией. Слушаем стихи другого поэта, молодого человека, представленного нам как юное, подающее большие надежды дарование. Это, по-видимому, литературный крестник миссис Амриты Притам. Она комментирует и горячо расхваливает стихи, анализирует творческий метод автора. Другое, чем гордится хозяйка дома, — это издаваемый ею журнал. К этой теме она возвращается поминутно. То и дело мелькает в ее речи «май мэгэзин... май мэгэзин»... На мою просьбу показать журнал она откликается очень охотно.

«Май мэгэзин» оказывается величиной со школьную тетрадку. Он заполнен в основном стихами. Тираж неизвестен. Общее впечатление такое, что это скорее издание, предназначенное для потомков и будущих биографов поэтессы.