Жак Бержье - Секретные агенты против секретного оружия

Являюсь в центр организации, нам близкой, «Защита Франции». Активная группа, много знакомых. Среди руководителей Мишель Клемансо, Женевьева и Мишель Шаретт, племянник и племянница де Голля. Они издали мой «Справочник саботажника» и изготовляют документы превосходного качества. Регулярно выпускают интересный листок.

Темнеет. Отправляюсь на новую базу, к одному торговцу картинами.

Парижская атмосфера отличается от лионской настолько, что никак не могу заснуть. Мысли одолевают.

Жив ли Сен-Гаст? Что собирается предпринять адмирал Канарис, получив приказ заняться группой Марко Поло?

Удалось Октаву убедить союзный штаб в грозящей опасности? Запросили или нет Британское общество изучения межпланетных сообщений? Сумею я выдержать пытку, если придется? Не зря ли выкинул я пилюлю с цианатом калия?

За окном мчатся автомобили: немцы и коллабо [37] Сокращение от «коллаборационист» — сотрудничающий. Так называли французов, стремившихся мирно существовать под немецким игом, работая на немцев. разъезжаются по ночным кабакам.

Что делать, если зазвонит телефон? Совсем забыл условиться с хозяином.

Что обозначает фраза, которую X просил передать в Лондон? «Между Океаном света и Горой света ничего общего нет…» Что это может значить? [38] Фраза заимствована из авантюрного романа Синтэра и Стеемана «Тринадцатый удар полуночи», вышедшего в детективной серии «Маска». Значение не установлено. (Примечание автора).

Среда

Огромная чашка кофе с молоком за цинковой стойкой паршивенького бистро великолепно разгоняет ночные наваждения.

На свидание ФТП не явились. Час гуляю по набережным. Великолепные возможности.

Встречи с парижанами. Узнаю, что ночью провалилась организация, именуемая «централь Пеллегрена». В помещении осталось четыре тысячи незашифрованных имен. Даю указание — организовать пожар. К счастью, в Париже еще есть небольшой запас моих зажигалок.

Наступает час решительной встречи с инженером на набережной Жавель. Запоминаю огромное количество данных. Тайных видов оружия оказывается уже четыре.

Все отрывочные данные оформляются, становятся на места, проясняются. Крепко жму руку инженеру X. Прежняя родина, новая родина, все освобожденные и все ждущие освобождения обязаны ему многим. Благодарить бесполезно, он все понимает сам.

Опять еду в предместье. Зашифровываю основное в полученном материале и прошу шифром передать в Лондон. Если радиограмма будет принята — я прожил свою жизнь не напрасно.

Завтракаю в другом районе.

На контрольной встрече с ФТП снова никого нет. Свободные два часа. Иду в кино, смотрю «Человека из Лондона».

Когда на экране появляется смена гвардейских патрулей у Букингемского дворца — публика внезапно разражается аплодисментами.

Встреча с двумя политическими деятелями.

Игрек, бывший председатель Совета Республики, хочет войти в Сопротивление.

Отказываю, он чересчур на виду. Напоминаю, что неповиновение перед лицом врага наказывается смертью, как гласит декрет Временного Правительства сражающейся Франции № 336А.

Снова отдых; долго гуляю по парижским улицам. Чувствуется течение подземных вод.

Четверг

Наконец-то! Человек из ФТП оказывается на второй контрольной встрече. Делаю ему замечание, он говорит:

— Побей, но выслушай! Жена уехала с поручением, мне пришлось сидеть с двухмесячным парнишкой. Освободился — и сразу прибежал!..

Вот они, бесчеловечные террористы, о которых кричит парижская бульварная пресса… Работа, семья, родина…

Объясняю ему все. Три смертных приговора будут немедленно отменены. Радиограмма моя благополучно достигла Лондона.

Последняя прогулка по Парижу; возможно, я его больше не увижу никогда. На стенах расклеены желтые афиши — длиннейшие списки расстрелянных заложников…

Захожу в немецкий книжный магазин в Латинском квартале. Рассматриваю книжки. Очаровательная девушка толкает меня локтем в бок и шепчет: «Скорее уходите, мсье, магазин сейчас взлетит на воздух!»

Выхожу не торопясь и усаживаюсь в соседнем кафе.

Через четыре минуты — сильнейший взрыв. Чистая работа, но я лично предпочитаю зажигательные бомбы.

Возвратясь в лионскую «Централь», Верн немедленно связался по радио с Октаном. Октав собирался ехать во Францию, и уже был назначен день отъезда.

Послание Би-би-си было передано нормально, и первая половина вечера прошла благополучно.