Яна Рудковская - Исповедь «содержанки», или Так закалялась сталь

В дальнейшем способы оградить меня от детей Виктор Николаевич изобретал довольно меткие и до боли обидные. Например, на последний из дней рождения Коленьки, это было летом 2008 года, он прислал телеграмму, где приглашал меня на празднование в кругу семьи, сообщив место, где пройдет торжество. В назначенный день с утра я, мои мама и папа приехали по указанному адресу, но никого не застали. Точнее, застали отъезжающую машину Виктора Николаевича, откуда мне махали руками и что-то кричали мои дети…

Представляете, а если бы мы приехали хотя бы на пять минут позже?

В полной панике мы вскочили в свой автомобиль и бросились догонять кортеж, который удирал от нас, как в самом крутом шпионском фильме. Я стала звонить Виктору Николаевичу, умоляя его позволить увидеть сыновей и сообщить место праздника. После короткой перепалки мне поставили условие – я могу приехать. А мои родители – нет. В итоге я все-таки выяснила место действия, догнав Виктора Николаевича и ребят у одного из причалов Москва-реки. Виктор Николаевич заказал речной трамвай и вместе с гостями и мальчиками уже собрался отчаливать. Без меня и без моих родителей.

Мы успели буквально к самому отплытию. Я вскочила на отходящий речной трамвайчик, у которого уже убрали трап. Бабушка и дедушка, к сожалению, не успели – да и не в том они возрасте, чтобы прыгать на ходу в отплывающий теплоход.

– Бабушка, дедушка! – в недоумении кричали Коля и Андрюша, которые стояли и смотрели на все происходящее. – Езжайте с нами! Почему вы остались?

В это время моя мама бежала по берегу за теплоходом и кричала:

– Подождите, подождите!

Но ее никто не слышал. Чуть позже с мамой прямо на улице случился сердечный приступ, ее увезли в больницу на «скорой». К счастью, в тот раз все обошлось.

Как только я ступила на борт теплохода, меня тут же обыскали, отобрали мобильный телефон, сумку, документы – и лишь после этого разрешили пообщаться с детьми. Меня спасло только то, что все это происходило прилюдно, и Виктор Николаевич не посмел при гостях, среди которых были весьма уважаемые люди, отказать мне в общении. Это был единственный раз, когда я провела с детьми три часа, играя и разговаривая обо всем на свете.

Потом я приезжала либо к закрытым дверям, либо выслушивала довольно неприятные вещи в свой адрес.

Но самое ужасное – мне никто не верил. Надо мной откровенно насмехались: мол, конечно-конечно, знаем мы таких кукушек, которые к детям не приезжают, а сами жалуются, что, мол, супруг чинит препятствия. Все это дополнялось рассказами Виктора Николаевича в прессе о том, что якобы он меня неоднократно приглашал отдыхать вместе с детьми, даже бронировал мне номера в гостиницах, а я не приезжала. Я уже объяснила выше, как на самом деле фабриковались подобные «приглашения».

В один прекрасный день стало ясно: если я не представлю неоспоримые доказательства того, что мне не отдают детей, мне действительно никто не поверит – и я не смогу увидеть своих любимых малышей, своих сыночков, которые, я знала, очень скучают по маме. И без которых у меня душа не на месте. К тому же в прессе появились тревожные заявления о том, что я, как мать, не даю на содержание своих детей ни копейки, отказываюсь с ними видеться и вообще их бросила.

Это было неправдой. Я каждый месяц отправляла Батурину денежные переводы – и тому есть документальное подтверждение – также к каждому празднику посылала ребятам подарки: игрушки, одежду, книжки.

– Приезжай и оставляй у охраны, – был неизменный ответ Виктора Николаевича.

Я приезжала и каждый раз оставляла подарки у охраны. Как выяснилось позже, эти подарки не доходили до детей. С того момента я начала «коллекционировать» у себя чеки от покупок – их собрался у меня уже целый ворох как очевидное свидетельство предпринятых мною попыток общения с детьми.

До того момента, пока Виктор Николаевич не сменил телефон, я каждую неделю звонила ему с просьбами о встрече с малышами. Приезжала сама, но итог был тем же: меня даже не пускали на порог. Хотя по закону отец не имел права чинить мне препятствия.

Я не знала, что мне делать – после инцидента с днем рождения я подала в суд, решив окончательно забрать ребят и оградить себя от оскорблений этого человека, а психику малышей – от целенаправленного деструктивного воздействия. Снова начались выматывающие судебные процессы, чаша правосудия качалась то в одну, то в другую сторону. Я переживала, плакала, но надеялась на справедливость. В итоге кто-то на небесах услышал мои молитвы, и суд вынес решение в мою пользу, определив ребят проживать со мной. Однако мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы даже по решению суда забрать своих мальчиков у этого человека.