Юрий Клименченко - Голубая линия

В темные звездные ночи, собравшись в кружок где-нибудь в защищенном от ветра углу, курсанты любили слушать своего руководителя практики Дворовенко. Это был человек, влюбленный в море и морскую службу. Он много плавал, много знал и видел, и потому его рассказы слушали с большим интересом. Плавал он и на знаменитом паруснике «Товарищ» с известным капитаном Лухмановым. Ходил под парусами в Аргентину.

— Знаете, ребята, — говорил Дворовенко, — с морем надо разговаривать на «вы». Оно не терпит хамства и панибратства. Запомните на всю жизнь. Уважайте море, и оно будет уважать вас. Всегда будьте настороже, не давайте ему опередить вас. Вообще не забывайте, что у русского флота есть вековые традиции, — я имею в виду хорошие традиции, — они должны жить на наших судах…

Арам очень любил рассказы Дворовенко. Он впитывал все, о чем с такой любовью говорил этот опытный моряк. Воспоминания об этих беседах на палубе «Чичерина» остались навсегда. Наверное, Дворовенко, более чем кто-либо другой из преподавателей, оставил след в душе Оганова.

Из Пехлеви «Чичерин» ходил в Астрахань и Красноводск. Разгружался на рейде. В Астрахани война чувствовалась уже сильнее. Судно встречали военные корабли, проводили по секретным фарватерам, выставляли охранение. Гитлеровцы стояли под Сталинградом и частенько бомбили Астрахань и рейд. С разгрузкой поэтому всегда спешили.

Не было конца радости, когда в один из рейсов комендор «Чичерина» осетин Твамба сбил вражеский самолет. Потрясло курсантов известие о том, что пропал без вести в море пароход «Куйбышев». Из команды никто не спасся. На «Куйбышеве» плавало несколько однокурсников. Через некоторое время новая трагедия. Перед самым приходом «Чичерина» в Красноводск взорвались в порту два судна — «Орленок» и «Осетин». И на этих судах плавали курсанты Бакинского мореходного училища. В голове у Арама никак не укладывалась мысль о том, что он никогда больше не увидит этих веселых, жизнерадостных ребят. Он представлял их матерей и родных, встречающих своих «мореходов» на причале… Вместо радостных объятий — известие о гибели. Это было страшно. В душе поднималась ненависть к войне и фашизму. От этих мыслей Арам как-то сразу повзрослел. Теперь каждый рейс не казался таким простым. Можно было ожидать всего. Больше, чем прежде, он чувствовал ответственность за свои вахты. Наблюдение за окружающей обстановкой стало главным и важным делом. После гибели «Куйбышева», «Орленка» и «Осетина» ребята-соученики помрачнели, реже раздавался смех, реже слышалась веселая шутка. Война приблизилась. Многие мечтали уйти в армию. Но Дворовенко доказал, что они делают именно то, что нужно. Кто-то должен перевозить грузы.

Осенью на Каспии часто штормило. Рейсы стали тяжелыми. «Чичерин» переваливался с борта на борт, кланялся каждой волне. Кое-кого укачивало, но они старались не показать вида. Бодрились перед товарищами.

Давно уже закончился срок практики, но с судна не отпускали. Некем было заменить научившихся делу практикантов. Но так или иначе, пришло время возвращаться в училище.

Так прошли еще три года. Учебу сменяли летняя практика, плавание на судах Каспийского пароходства. Арам овладевал специальностью. На последнем судне он уже плавал ученикам штурмана и с успехом применял все знания, полученные в училище.

В счастливый 1945 год, когда вся страна праздновала победу над фашистской Германией, когда люди ликовали, плакали от радости, обнимались на улицах, Арам Оганов с отличием закончил мореходку. Начальник училища, вручая ему свидетельство штурмана дальнего плавания, поздравил его и сказал, пожимая руку:

— Ну что ж, Оганов, вы учились хорошо. Всех отличников вызывают в Москву. Там получите назначение. Желаю вам всегда счастливого плавания.

В солнечный, теплый день Арам приехал в Москву. Только что окончилась война, и город не успел стать таким, каким он был раньше — шумной европейской столицей, но везде Оганов видел счастливые, улыбающиеся лица. Ведь кончилась война! И у Арама было такое же настроение. Он шел по улицам и улыбался окружающим.

В Наркомате Морского Флота, в отделе кадров, ему сказали:

— Поедете в Ленинград. В Балтийское пароходство. Не возражаете? Может быть, хотите что-нибудь другое?

В Ленинград! Сбывалась его мечта.

— Конечно, согласен. Я сам хотел просить вас об этом.

Необходимые документы выправили быстро, и в тот же вечер он сел в поезд Москва — Ленинград. За окном мелькали огоньки станций. Арам думал о том, что́ ждет его в этом далеком, но уже ставшим родным ему городе…