Бенджамин Нер: Остров Бога

Сегодня в Эйлате господствует другой стиль: маленькие полногрудые израильтянки, пухленькие с большой грудью и задом израильтянки, стройные и всё равно, с большой грудью и задом израильтянки. Печальные, их никто не любит, арабы в купальных шортах ниже колен. Скандинавские девушки загорающие «без верха», и жужжащие вокруг них, жертвы собственного воображения, смуглые красавцы в оттопыренных трусах. Море сияет, летят, прыгая с волны на волну на своих парусных досках полоумные и ничего не боящиеся после службы в армейских боевых частях, парни. Гуляют небольшими косяками француженки, галдящие, будто овдовевшие чайки, и все почему-то страшненькие, натуральные маленькие черти. Наверно, это отходы, естественного отбора. Движутся русские туристы в бежевом и белом, с пивом, и тётками в золоте и помаде. Широко, так что юбки взлетают, выше носа, шагают, изумительные, белокурые тёлки — ищут телёнка престарелого, чтобы отвёл на хороший газон. Играет джаз у «Трёх обезьян», кораллы пылятся на прилавках, жемчужина, которую «ты сам достанешь из выбранной тобой раковины», и дельфины, выпущенные в открытое море на прогулку. Они плывут, легко обгоняя яхты со стеклянным дном, заглядывают в счастливые глаза аквалангистов, зачем-то ползающих по дну, но всегда возвращаются домой, в своё маленькое отгороженное море. Здесь можно расслабиться, позволить дотронуться до себя радостно пищащей девице, толстому безразличному младенцу, сожрать рыбку и, привалившись к бую отдыхать от этого проклятого открытого моря с его акулами, штормами, и сволочами-рыбаками, врущими, что дельфины рвут сети и тырят улов. Ну, и кому нужна такая свобода!?

Я вёз в Эйлат, чьих — то маму и дочку, средних лет даму и её замужнего несчастного ребёнка раскованного до степени весёлых матюгов. Жизнь не сложилась, и они вяло переругивались на заднем сиденье время от времени возвещая: «Нет, нет, мы всё слышим, продолжайте, пожалуйста». Машина катилась через Негев, за окном мелькали желтые убитые солнцем холмы, неглубокие распадки, засаженные терпеливыми эвкалиптами, где вода после зимних наводнений держится долго, и поэтому трава не успевает превратиться в мёртвую пыль. Сегодня Негев распахан. Растут хлеба, веселятся сытые ишаки, а когда-то на вопрос, как на иврите будет «полотенце», умный человек, филолог Бен-Иуда, сказал «пусть будет магевет », образовав слово из имени самого сухого места в стране, пустыни Негев. Бедуины загоняют в тенистые овраги перегревшихся баранов, ложатся на траву и заваривают свой горький с кардамоном кофе. Дым от наргилы*, «заряженной» яблочным сладким табаком, выползает из-под тщательно прикрывающей головку кальяна алюминиевой фольги и, смешиваясь с запахом кофе, заставляет чихать, приспособленных под диванные подушки верблюдов. Вкусно, тихо и одиноко. Гофрированные стены «бидонвилей», любимого бедуинского жилья, сложенного из подручного мусора, перекати поле и целлофановые мешки, поднятые ветром над пустыней, — такой вот несложный пейзаж. «Край летающих мешков», сказал бы поэт.

Если бы мне пришло в голову свернуть с дороги и прокатиться по бездорожью, я бы смог показать этим милым дамам одно из самых таинственных мест на земле.

История рода людского пошла бы совсем другим путем, если бы в дни странствий после бегства из плена египетского не привёл бы Моисей народ свой к горе Синай.

« И было на третий день, когда наступило утро, загремели громы и засверкали молнии и облако густое окутало гору, и рог затрубил очень громко и содрогнулся весь народ». Никогда, не прежде, ни потом, не было такого: люди стоят перед распухающей и опадающей твердью горы, стоит целый народ, и слышат они, как из непроницаемой мглы говорит с ними Бог!

« Я Господь твой, нет у тебя других богов кроме меня». Одно за другим, как тяжкие звенья самой тяжкой в истории цепи, падают слова, цепляются одно за другое, что бы навсегда сковать род людской. Десять звеньев, десять заповедей, десять «да» и «нет», «можно» и «нельзя», «делай», и «не смей», навсегда, навсегда…

У горы Синай человечество получает Закон. Закон и совесть, одну, на все времена.

«И изрек Бог к Моисею все слова сии, говоря »…Да, да, да, вы знаете, читали, культурные же люди! Одну минуту, простите, простите! Если вы решили пропустить текст заповедей, Синайский кодекс, как его ещё называют, то, может быть вам не стоит читать эту книгу? Подумайте, пожалуйста, почему вам не хочется? Потому что вы уже читали? Как ни странно, я думаю, что это не так. Вы не знаете заповедей, хотя вас ими уже «задолбали» безбожные моралисты. Я вас прошу, ну, пожалуйста, попробуем ещё раз. Только не очень быстро и вдумываясь, если есть чем. Итак: