Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны - 2013-2021 [litres]

– Когда тебе впервые задали вопрос: грузин, что ты здесь делаешь? Иным может показаться, что для тебя это чужая война.

– Сразу задали, – улыбнулся Теймураз. – И всякий раз задают. Единственный человек, который не задавал мне этот вопрос, был Мотор. Когда мы с ним познакомились, он спросил: ты кто по национальности? Говорю: грузин. Он: ну и отлично!

– А сами себе такой вопрос вы не задавали?

– «Что я, грузин, здесь делаю?» Я не могу себе такой вопрос задавать, потому что у меня дети родились в России, они граждане России. Я же понимал, что то, что происходит здесь, – это может быть в Ростове, в Краснодаре, где угодно это может быть.

– С грузинами не приходилось тут сталкиваться?

– На другой стороне были и русские чистокровные. Нет, мы с грузинами не пересекались.

– Говорят, под Широкино грузинскому подразделению хорошо досталось.

– Вопрос был: видел или нет. Ответ: нет. Другое дело, что было бы, если б довелось бы. Но ведь тут ты не разделяешь: и с той стороны православные люди, и с этой стороны православные. Если мы уже не делим веру и стреляем друг в друга, то как я могу сказать: «я вчера с вами стрелял, потому что там грузин не было, а сегодня – не могу»?

– Вы воцерковлённый человек?

– Я не афиширую этого и не ношу как предмет гордости. Но я осознал, как это всё важно, именно на войне. Потому что все люди, которые так или иначе поплатились, – они грешили очень сильно. Очень примитивно, но очень сильно пренебрегая элементарными вещами.

– Есть такая прямая связь, между грехом и наказанием, и она работает, да?

– Абсолютно. Она есть… Мы жили – ночевали и дневали – в окопах, а позади нас был посёлок Семёновка. Там стояли ухоженные дома. А что тебе нужно, когда ты живёшь в окопе? У тебя вода, еда и то примитивная, потому что тебе не до еды. И тебе не нужно больше ничего, никакой роскоши. Ну вот что ты там можешь в доме найти? Подушку, одеяло, игровую приставку?! Поэтому у нас не было желания заходить в дома, смотреть, проверять: нам ничего не было нужно. Но отдельные люди рассуждали так: я сейчас это возьму, потому что лучше это будет при мне, а потом, если что, выкину. Я видел таких, которые плеер старый притаскивали – «Смотрите, сейчас приедут ребята и я попрошу батареек!» Даже желания не возникало взять этот плеер послушать. Что за бред? Но такие люди попадались.

Попадались и такие, которые думали, что я сейчас здесь перекантуюсь, потому что дома имелись какие-то проблемы.

Кто-то хотел получить оружие в свободное пользование, а потом спрашивал: а можно ли в город съездить, привезти крупы, что-то ещё? Да, можно, оставляй оружие и езжай, зачем оно тебе в Славянске? Оружие здесь пригодится.

Думаю, в любой естественной среде – в тюрьме, на войне – всегда очень легко вычислить человека. Фальшь скрыть очень сложно.

…Мотор в этом отношении строг: у нас не было никаких алкоголиков. У нас никто не употреблял. Все понимали, что просто за употребление может приехать Мотор и прострелить ногу. И никто ему ничего за это не сделает.

Теймураз, замечаю я, часто произносит слово «просто».

Но ничего простого в нём самом, конечно же, нет. Он сложноорганизованный и сложно думающий человек.

Всякий раз, когда я встречаю подобных ему среди ополченцев (а такой типаж имеет место быть), я со смехом вспоминаю расхожую в нашей «прогрессивной» среде идею о том, что со стороны Украины воюют лучшие люди страны – бизнесмены, журналисты и оперные певцы, а с этой – алкоголики и охлос.

Великая глупость – недооценивать противника. Наши «прогрессивные» блогеры эту ошибку совершают. Украинская публика покупается на эту дешёвку.

Люди любят, чтоб всё было предсказуемо, дуалистично.

Преуспевающий московский бизнесмен, говорящий на нескольких языках – вот этот самый Теймураз, – думает сложно, но любит формулировать так, чтоб смыслы казались прозрачными.

– Я живу по принципу, что всё хорошее притягивается к хорошему. Я оказался в той ситуации, когда я оказался там, где я хотел и где мне было комфортно, – говорит он тихо и оттого ещё более убедительно. Повторы в речи и тавтологию он использует осмысленно; и это придаёт его словам новую степень убедительности. Он говорит без кавказского акцента, но сама манера себя держать, строить речь, – неизбежно выдаёт в нём кровь.

– Что было с вами, когда оставили Славянск?

– Получилось так, что мы разделились с группой. У нашей группы ещё до выхода из Славянска был Ямполь. Такое стратегическое место, перекрёсток, который вёл в Краматорск, в Славянск, в Донецк и ещё куда-то. Там отличные леса, отличная почва, чтобы закопаться и охранять там всё.