Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны - 2013-2021 [litres]

В очередной раз мы заехали к нему в гости с военкором Евгением Поддубным.

Там, где живёт «Спарта», – раньше была, кажется, школа, или что-то наподобие.

До сих пор всё было недосуг спросить у Моторолы, с чего начиналась его война здесь – в тот момент я его не застал.

– С какого ты времени на территории суверенной Украины?

– С февраля 2014 года.

– Ходит куча слухов: что ты пытался поджечь базу «правосеков», потом в Харькове нашёл себе жилинских ребят…

– Да, с жилинскими ребятами я был, – уклончиво отвечает Моторола.

Кабинет, где мы сидим, напоминает прихожую в деканате того университета, где я учился когда-то: три стола, на стене карта, много разнообразного народа, всем лет 25–35 на вид, одна строгая девушка в камуфляже.

Здесь можно курить. Моторола курит тонкие сигареты.

Постепенно все куда-то расходятся; из подсобки нам приносят бутылку коньяка; сам Моторола не пьёт, я ни разу не видел, чтоб он употреблял алкоголь; зато мы с Поддубным употребляли, и это видели, увы, многие.

– Была такая история, когда ты пришёл к Стрелкову и сказал, что ты морпех?

– Когда мы разговаривали со Стрелковым, он нас всех собирал и проводил собеседования. И тем, кто, по его мнению, мог пойти с ним, он сказал: если да, то да, если нет, то нет. Решения все принимали самостоятельно. Он меня спросил, где я служил. Я ему сказал: такие-то года, был там-то и там-то. Спросил, кто командиры. Ну, в качестве проверки, я не знаю. Я спокойно ответил на все вопросы и вот встал вместе со Стрелковым. И потом нас посадили на борт. Дали по парашюту. Забыли сказать, как им пользоваться, – Моторола посмеивается (И – валяет дурака: заезжали они на автобусе).

– А ты не прыгал никогда, в смысле, не летал?

– Нет. Выкинули. Мы разлетелись по всему Славянску. Потом собирались в течение недели.

Сдерживая смех, я доливаю коньяк.

– Я помню, как вы собирались в Славянске, террористы, – неожиданно подключается Поддубный. – Хотел убить моего оператора зачем-то. Принести в жертву, так сказать.

– На самом деле всё было иначе, ты всё не так преподносишь, – спокойно парирует Моторола.

– Я помню, как всё это было, – настаивает Женя.

– Я вышел только что из боя, – рассказывает Моторола. – Когда я шёл, в меня стреляли со всех сторон. Я потерял свои очки.

– Потом, – завершает за него Поддубный, – тебе встречается мой оператор, и ты его убить хочешь.

– Нет, меня спровоцировали. Мне сказали чтото такое, что мне захотелось выстрелить в твоего оператора.

– Да ладно, ты побежал и сказал: «Пятый канал, на землю!»

– Я этого не помню, – негромко говорит Моторола.

– А ты в какой должности начинал служить? – встреваю я, потому что их дружеская перепалка подошла к логическому завершению.

– Где?

– В Славянске.

– Звания и должности не было. Я туда зашёл командиром группы.

– Сколько человек?

– Вместе со мной было человек 10–12. Группа огневой поддержки.

– Вы без оружия заходили? [4] У них были при себе только автоматы. – Прим. авт.

– Всё здесь себе отобрали. Вгрызлись в глотки… Тех людей, которые со мной заходили, их здесь нету.

– Они ушли?

– Ушли. Именно из моей группы нет никого. Но из всех тех людей, которые были с нами тогда, – кто-то остался. Немой был, Нос, Лёлик, ещё несколько ребят. А остальные рассчитывали на крымский вариант. Но когда поняли, что они могут умереть, – стали потихонечку петлять. Бабай-алибабай с номером счёта на груди…

(Наверное, здесь надо напомнить, что одно время в Сети был очень популярен бородатый ополченец с позывным Бабай.)

– Бабая не любишь?

– Не то, что не люблю, его вообще не за что любить. Мало уважения к тем людям, которые ставят перед собой задачу и её не выполняют. Не было задачи приехать пострелять и уехать. Коли так получилось, нужно стоять до конца. Но у этих людей нет никакой идеи, нет веры в самих себя. Они приехали, поняли, что им тут придёт пизда – и решили съебаться. Вот и всё. А те люди, которые захотели остаться, – их очень мало.

Возможно, кто-то сделал своё дело, чтоб уйти на определённый этап, и потом зайти обратно. А все те люди, которые прикрывают свою трусость какими-то непонятными фактами: что кого-то отсюда выгоняли, что те, кто пришли первыми, – все они заказаны и их начинают уничтожать по одному… Ну, я не знаю. Уничтожают, уничтожают. Вот у нас четыре человека в подразделении заходили первыми – что-то второй год нас никак не уничтожат местные власти. Всё, вот завтра нас сожрут, наверное, – здесь Моторола молчит три секунды и вдруг добавляет: – Ну, сожрут и сожрут.