Александр Лурье - Промежуточный финиш, или Эпикриз эволюции

Ну, а на острие удара доблестные особисты, кому ж еще интересно копаться в гуманоидном дерьме, реализуя высокое право карать и миловать по усмотрению собственной души?! Вообще, Органы у Братьев Стругацких как жена Цезаря — вне подозрений и выше всякой критики. Бывает, конечно, "своя своих не познаша", но никакого сравнения с Огненосными Творцами: элита, интеллектуалы, руки, сердце и голова в полном соответствии с известной формулировкой. Такое совпадение не оправдывается даже его случайностью.

Где же корни компетентных суперменов-прогрессоров? Интеллигенция в неясной суете вокруг дивана ("Понедельник начинается в субботу"), простой народ погряз в вещизме и погоне за чувственными наслаждениями ("Хищные вещи века", "Второе нашествие марсиан"), Творцов одолевают маразм, бюрократическая путаница ("Сказка о тройке", "Улитка на склоне"). Дети — вот наше будущее! Выращенные наследственными интеллектуалами, они будут лучше, чище, умнее и способнее . Они отринут прошлое, раздвинут тучи и наступит прекрасный новый мир, в котором, надо надеяться, они организуют уютный заповедник для бедных грешных родителей.

И всё, кажется, устроилось — ан нет, не хотят предки в резервацию и всё тут. Прямо как в классике, "мертвые держат живых". Ибо догадываются, что ничего хорошего от "племени младого, незнакомого" ожидать не приходится, разве что брейка с твистом на надгробье да осинового кола на прощанье. Вместе с ними того же опасаются и авторы. И правильно опасаются.

Но, как известно, только сказка сказывается скоро. А пока что можно продолжать упиваться собственным интеллектуальным мужеством, демонстрируя все тот же фрукт в кармане Мировым Силам и пописывая труды, возможно меняющие облик Вселенной. Ибо таково его Предназначение.

И тут в самом что ни на есть бульварном стиле наступает Конец Вечности. Заранее предсказанный, нетерпеливо ожидавшийся и все равно свалившийся как снег на самые горячие головы. Впрочем, в стране, где даже смена времен года всегда приносит катастрофы, последствия и не могли быть иными.

С одной стороны — момент торжества и Обновления Пути Дровнями, до коего и дожить-то не мечталось. С другой же — ужасает точность давних догадок и прозрений; и действительно: интеллигенция погрязла в самокопании и дрязгах, народу лишь благА подавай, власть бессильна и маразматична, органы ленивы и нерасторопны, а наше будущее — да это просто бандиты. Караул, ратуйте, люди добрые!

На этой душераздирающей ноте Братья Стругацкие и кончились. Ибо писатель с испуганной душой — это безвозвратная потеря квалификации. "Отягощенные злом" были первым звонком, "Град обреченный" продемонстрировал, что стол — не инкубатор

для таланта, а всего лишь хранилище, а "Жиды города Питера" подвели жирную итоговую черту.

В образовавшейся Зоне правит бал не духовидец из приблатненных Рэдрик Шухарт, не держиморда-капитан Квотерблад, ни тем более эстетствующий писатель или сумасшедший ученый, а мистер Нолан с люденами (продукция господ генералов Аршманна, Пферда и пр. со товарищи при участии «мокрецов» — общество с ограниченной ответственностью), которые выбрали — и неспроста — пепси. Таков результат "пикника на обочине" западной цивилизации, недописанный финал Синей папки.

А на место Стругацких явились Ярославцев и Витицкий. Очень неглупо: с одной стороны вроде и новый автор, но под старой эгидой; если удалось — видно льва по когтям, если же нет — провал новичка. Уловка не помогла скрыть тотальную ревизию архива в ключе мыслей о Вечном и своем месте в нем. Это уже происходило за миллард лет до конца света, но более что ли отвлеченно, теоретично, так, позы, жесты и красивые слова. Да и Силы тогда были неведомые, с кондачка и не разберешь с какой полярностью. При подбитии же итога в реальном измерении после взаправдашнего конца света прослезились, как водится после перехода с гладкого и терпеливого листа бумаги на отечественные овраги, с незапамятных времен выполняющие роль дорог и — по совместительству — второй национальной напасти.

Ярославцев ужаснулся, осознав подлинное предназначение своего героя. Всё прогрессорство созрело и выродилось в немедленное, жестокое и не всегда праведное полкарание Зла — "Я иду с мечем, судия!". И вечные дилеммы: вправе ли судить и как? Суди нас, судия неправедный?! Да и само исполнение правосудия вызывает не очищение атмосферы и раскаяние, а ужас и желание на всякий случай скрыться. Употребить на службу сей карающий меч, все равно, что заключить договор с Сатаной — для этого необходимо погубить душу. Впрочем, общество и не заслужило иного судьи-палача. А тот, кто идет вслед за ним, будет куда как сильнее предшественника. Это предположение повергает автора в окончательное отчаяние.