Дарья Валикова - Чего почитать, если нечего почитать

…Итак, хорошо в Москве – вестимо, только на Кукуе, в маленьком островке цивилизации (« Русская косность и тупость разжижает мозги и разъедает душу. Если б не наш Кукуй, мы все бы оскотинились… »). Впрочем, что там простодушные речи насельников Немецкой слободы – в книге не то, что на каждой странице, а почти в каждом абзаце хоть одна гадость про русских и русское, да будет сказана, иначе автор не умеет. Кроме Кукуя, хорошо его центральному персонажу ещё разве в доме боярина Артамона Матвеева; как вы могли догадаться, если и так не знали, Матвеев – западник, женат на шотландке, в быту подражает европейцам. Положивший глаз на его дочку Корнелиус в финале отправляется вместе с матвеевской семьёй в ссылку, в Пустозёрск…

Таким образом, если примерно девять раз произнести приставку «пра» к слову «внук» – это и будет то, кем явится Корнелиусу фон Дорну Эраст Петрович Фандорин. Но на нём, как мы уже знаем, сей славный род не заглохнет (в России без него никак); внук его, Николай Александрович Фандорин (тот самый баронет Николас), женится на московской журналистке по имени Алтын Мамаева (чей карьерный рост впоследствии взлетит до должности главного редактора в издании типа «Спид-Инфо»), и вот уж в одной из последующих книг, лаконично именующейся «Детская книга», на авансцену выходит их сынишка Эраст, домашнее прозвище – Ластик. Если не заморачиваться изложением всех хитросплетений фантастического сюжета, то коротко можно сказать: это всё про то, как нынешний шестиклассник через некие «хронодыры» попадает в разные времена прошлого и будущего, но дольше всего задерживается во всё той же распроклятой Москве – на сей раз времён Бориса Годунова и Лжедмитрия I; то есть на 70 лет ранее, чем незабвенный Корнелиус, его многажды «пра»дед.

В тереме не у кого иного, как у Василия Ивановича Шуйского (покуда ещё не царя, а боярина), и оказывается наш отрок, коего поначалу пытаются выдать за ожившего царевича Дмитрия. Надо ли говорить, что столица Руси явно подкачает и на сей раз, теперь уже в глазах юного москвича из века номер 21. Занятно, между прочим, сравнить бытовые детали, которыми оперирует автор, с тем, как их описывает (если точно – на десяток с небольшим лет ранее) англичанин Джильс (Джайлс) Флетчер в своём повествовании «О государстве русском».

« Ластик решил выглянуть в окно. Это оказалось не так просто. Окна-то в горнице имелись, только через них ничего не было видно. В мелкий переплёт зачем-то вставили мутные пластинки, вроде матового стекла, только не гладкие, а пузырчатые …» А вот что пишет Флетчер об этой самой слюде, которую добывали и использовали на Руси: « Слюда пропускает свет изнутри и снаружи прозрачнее и чище, нежели стекло, и потому еще заслуживает преимущества перед стеклом и рогом, что не трескается, как первое, и не горит, как последний ». Следом Ластик увидит девушку в платье « скучного цвета », которая бежит, « шлёпая лаптями ». Реальный же англичанин описывает одежды русских как довольно яркие, и, кажется, ни разу не упоминает о лаптях, так же как и, вроде, остальные авторы из сборника «Россия XVI века. Воспоминания иностранцев». (Интересно, почему? Быть может, на самом деле такой вид обуви и не имел, вопреки нынешним представлениям, широкого распространения? – Д.В.) А ещё Флетчер добавляет: « Без серёг серебряных или из другого металла и без креста на шее вы не увидите ни одной русской женщины, ни замужней, ни девицы ».

Далее у Акунина нам расскажут про то, как не в крестьянской избе, а, якобы, в богатых палатах на стол подают щи, налитые в каравай со срезанной верхушкой. « Хлеб был пресным, мясо несолёным и к тому же снаружи пережарено, а внутри сырое. Готовить в старинной Руси, судя по всему, не умели ». Да где уж там, действительно, – изобрели зачем-то, по свидетельству «Домостроя», от 150 до 200 наименований блюд, а простых щей при этом даже в поварне знатного боярина прилично сварить были не в состоянии…

Потом, конечно, сообщат по поводу пресловутых бород: « половина эпидемий на Руси происходит от грязных, нечёсаных бород, рассадников вшей, блох и прочей пакости ». Ну, что тут скажешь? Может, в Европе тогда и брились, опасаясь разведения ещё большего, нежели имелось, количества этих паразитов, но в России-то, в отличие от той Европы, повсюду, как известно, водилось такое давнее гигиеническое изобретение, как мыльня (баня). Где, вопреки сказанному в «Алтыне-толобасе», полагалось париться не раз в месяц, а раз в неделю (минимум!), переодеваясь следом, само собой, в чистую одежду. Но Ластика не проведёшь – Ластик, как достойный потомок Корнелиуса фон Дорна, везде обнаружит антисанитарию, грубость и отсталость (не говоря уже про повальные хитрость, подлость, лживость, коварство), ему сам царь Борис пожалуется на постыдные болезни, сморкаясь при этом « не в платок, а на сторону »…