Дарья Валикова - Чего почитать, если нечего почитать

При дворе Алексея Михайловича существует драматический театр – «Комедийная хоромина» (где, между прочим, именно в «наш» год будет поставлено первое балетное представление); с целой театральной школой. Царских детей обучают Симеон Полоцкий, Сильвёстр Медведев и другие выдающиеся учёные люди… В общем, – пусть и не самая передовая из мировых столиц своего времени, однако дикой и варварской её точно не назовёшь.

Но для Корнелиуса фон Дорна – всё не так, как надо, всё плохо и мрачно, жалко и убого, грубо и отвратительно. Москва – это « Хищные укосы крыш, зловещие персты звонниц, похоронный гуд колоколов ». « Внутри Кремль напоминал не монаршью резиденцию, а какой-то муравейник. Бессмысленное и беспорядочное нагромождение деревянных и каменных построек, соединенных меж собой открытыми и закрытыми галереями. Хоромы по большей части ветхие, кривые. Над крышами торчат башенки, луковки, крендельки, флюгера – только вся эта красота до первого большого пожара. Одна зажигательная бомба из польской или шведской мортиры, и превратится царская твердыня в груду головешек ».

Ну, не нравится человеку (автору, который делегирует это своему герою) русская архитектура, а нравится, напротив, мысленно представить её изничтожение – имеет полное право. Вот только почему хоромы « ветхие и кривые », напраслину-то возводить зачем? Зачем сочинять нелепейшие сценки про царицу Наталью Кирилловну, которая якобы ловит блох на своём венценосном супруге, или утверждать, что « В царском-то дворце иную миску раз в год помоют, и то много », и каждую перемену блюд « валят в ту же тарелку »? Что за бредятина? Да во время царских пиров, к примеру, многочисленные подавальщики на стол даже по нескольку раз, как на сцене, меняли свою собственную торжественную одежду, а не то, что посуду!.. С тем же успехом можно заявить, что писатель Борис Акунин-Чхартишвили ходит в рваных носках и грязных майках, зубы чистит раз в полгода, а жена его умеет разве что поджарить яичницу, да и та вечно пригорает. Многие б, разумеется, возмутились на такую глупую, нелепую, низменную ложь, многие б поднялись у нас на защиту любезного им автора и человека. И это – правильно. Но вот кому, спрашивается, встать на защиту исторической справедливости от этого автора и человека?

Ну, есть, например, И. Е. Забелин с его «Домашним бытом русских царей в XVI и XVII столетиях» и аналогичным «Домашним бытом русских цариц…», где всё подробно – про порядки, уклад, обычаи, про бытовую роскошь и про поддержание чистоты (весьма ревностное). Но кто знает эти книги?

Или – много ль найдётся тех, кто не поленится полистать «Путешествие в Россию» Павла Алеппского, чтоб найти описание приёма у Алексея Михайловича, где, в числе прочего, сказано: « Вокруг столба имеются полки, в виде ступенек, одна над другой, покрытые материями. На каждую ступень ставят серебряные вызолоченные кубки разных видов и форм, большие и малые, и чаши восьмигранные, круглые и продолговатые, как корабль. При каждом обнесении присутствующих потчуют из новой посуды »?..

Вот и будут отныне наши люди иметь представление о том, как жили в допетровское время, – по Акунину, а не по Забелину или очевидцам. Да и не наши тоже – те, что прочтут перевод, как же иначе… Задумавшись о природе акунинских небылиц, уместно предположить: быть может, автор что-то где-то когда-то прочёл про существующий одно время у пирующих обычай есть «на пАру» с рядом сидящим, беря при этом многие блюда руками, – и вывел отсюда идею про ужас какое дикарство, о чём не преминул отметить в своём непревзойдённом духе? Но ведь такое устраивалось сознательно и уж точно не от нехватки посуды: предполагалось, что людям так легче знакомиться и ближе общаться; выражение «разделить трапезу» пошло именно оттуда: разделить одно кушанье на двоих в самом буквальном смысле. То, что при этом многие блюда можно было брать руками, тоже объяснялось просто – они подавались уже специально нарезанными на небольшие куски. Кстати, обычай есть руками встречался и до сих пор встречается в разных странах. Например, афганские традиционные трапезы во вполне состоятельных домах происходят так: люди сидят на полу, на подушках, на расстеленную перед ними скатерть кладутся специально разделанные блюда, а слуга с кувшином и тазиком для воды обходит каждого и помогает вымыть руки – как до и после, так и во время еды, когда происходит перемена этих блюд. Более того – доводилось читать интересный рассказ одной нашей бывшей соотечественницы о том, как она гостила у своей студентки-американки, вышедшей замуж за королевскую особу из страны Персидского залива (если не ошибаюсь, одного из Объединённых Арабских Эмиратов). Она, в частности, описывала деловой обед в одном высокопоставленном гареме, где присутствовали дамы с титулами типа: племянница эмира, сестра наследника престола, четвёртая жена министра иностранных дел… Поскольку ныне каждая вторая из этих угнетённых женщин Востока имеет гарвардский или оксфордский диплом и праздность им в тягость, они обычно находят себе применение в осуществлении крупных благотворительных проектов – один такой и обсуждался. Но интересно то, как проходила трапеза: роскошные ковры и подушки, меж ними скатерть-самобранка и… никаких тебе приборов, всё – ручками, ручками! Если наша героиня с непривычки тут же измазалась с ног до головы, то дамы, не прекращая разговора, ловко и не без изящества отправляли кусочки яств в рот отработанными движениями – посредством ребра ладони, и ни одна рисинка при этом не упала на подол, ни одно ювелирное украшение, унизывающее эти пальцы и запястья, не пострадало… Это всё к тому, что есть руками – целое искусство, и подобные традиции сами по себе отнюдь ещё не означают цивилизационной отсталости. Ибо любая или почти любая народная традиция имеет под собой веские резоны, причины и основания; презрительно же высмеивать, ничего в них не понимая, – вот это настоящее дикарство и есть.