Гийом Аполлинер - Критика поэтов. Статьи Гийома Аполлинера об искусстве

Но это время прошло. Эти абсурдные живописные пробы уже присоединились в музеях к шедеврам и к не шедеврам, сваленным там в одну беспорядочную кучу. Сейчас есть место для искусства более благородного, более размеренного, лучше упорядоченного, более культивированного. Будущее покажет, какую часть влияния на эту эволюцию оказали такие восхитительные примеры изобразительного искусства, как те, что принадлежат Сезанну, одинокий и остервенелый тяжёлый труд Пикассо, внезапная встреча с Матиссом или Дереном, которой предшествовали встречи с Дереном и де Вламинком. Успехом уже вознаграждены картины Пикассо, Матисса, Дерена, де Вламинка, Фриеза, Марке, Ван Донгена. Необходимо, чтобы точно так же были прославлены работы Мари Лорансен и Жоржа Брака, чтобы позволили проявиться чистоте картин Валлоттона, чтобы поставить на заслуженное место такого мастера, как Одилон Редон. И я не сомневаюсь, что время решит поставленную мною перед ним задачу.

Вот Жорж Брак. Он ведёт удивительную жизнь. Он страстно, изо всех сил стремится к красоте, и он достигает её, похоже, без усилий.

В его композициях есть гармония и полнота, которую от него ждут. Его декорации свидетельствуют о вкусе и о культуре, подкреплённых его инстинктом.

Мощный сам по себе благодаря элементам синтетических мотивов, им представляемым, он стал творцом.

Он больше ничего не должен тем, кто его окружает. Его разум по собственному желанию сделал реальность сумеречной, и вот то, что производится средствами изобразительного искусства в нём самом и вне его, есть универсальное возрождение.

Он выражает прекрасное, исполненное нежности, и перламутровый перелив его картин расцвечивает всеми цветами радуги наше сознание.

Колоритный лиризм, примеры которого слишком редки, наполняет его гармоничным энтузиазмом, и, что касается его музыкальных инструментов, сама св. Сесиль заставляет их звучать.

В его ложбинах жужжат и собирают мёд пчёлы всей молодости и счастья невинности, томящегося на его культурных террасах.

Этот художник ангельский. Более чистый, чем другие люди, он нисколько не заботится о том чуждом его искусству, что внезапно лишает его рая, в котором он живёт.

Ни в коем случае не следует искать здесь мистицизм набожных людей, психологию литераторов или демонстративную логику учёных! Этот художник компонует свои картины в соответствии со своей абсолютной заботой о совершенной новизне, о совершенной истинности. И если он и опирается на человеческие средства, на земные методы, то это для того, чтобы подтвердить реальность своего лиризма. Его полотна имеют единство, делающее их необходимыми.

Для живописца, для поэта, для художников (это то, что отличает их от остальных людей, и, в особенности, от учёных), каждая работа становится новым универсумом со своими особыми законами.

Жорж Брак совсем не знает отдыха, и каждая из его картин есть монумент усилию, которое никто до него ещё не делал.

Господин Владислав Гранцов не представляет себя в качестве реформатора изобразительного искусства. Он посетил музеи и льстит себя надеждой, что он извлёк из этого урок, могущий укрыть его в убежище парадокса. У него вовсе нет намерения быть современным в узком смысле, который иногда в это слово вкладывают.

В течение многих лет он изо всех сил старался копировать, в Прадо в Мадриде, картины Веласкеса, Тициана, Рубенса, чтобы проникнуть в некоторые тайны классической живописи. Он извлёк из частого общения с работами этих художников вкус к композиции, сохранивший его, по крайней мере, от определённых крайностей реализма.

Слишком потакая поверхностности, реализм, в сущности, подчиняющий знание и талант умению и чувствительности, не ведёт художника ни к чему, кроме импрессионизма.

Главная забота господина Гранцова состоит в том, чтобы построить свою картину в соответствии с законами, которые он считает традиционными.

На деле, никто ещё не показал наглядно тщетность этой дисциплины; совсем наоборот, множество художников считают её превосходной и, сообразно своим средствам, снова начинают наблюдать. Наперекор всем капризам и неумеренному культу личности, сейчас настал день для честности в изобразительном искусстве.

Как хорошо мы это понимаем. Речь вовсе не идёт о недоверии по отношению к тому, что талант мог бы иметь личностного; но кажется правильным развести по разные стороны художников, имеющих право честно заниматься своим искусством, укоренившись в нём, и невежд, кичащихся только своей неумелостью, не имея силы добиться этого права, чтобы навязывать фантомы изобразительного искусства там, где следовало бы всего лишь логически представить выражение истинной культуры.