Александр Лурье - В ожидании расцвета, или «Апокалипсис – сегодня!»

«Дело жадного варвара» и другие заявленные романы — это не фантастика и не утопия. Они скорее проходят по разряду дамских романов. Не имея в целом ничего против этого жанра, замечу лишь, что он славится своей надуманностью и выспренностью.

Оправдывая имидж безжалостного осквернителя тусовочных святынь, затрону нечто куда более табуированное, нежели даже чингисханова «Яса». А именно — «Песню о зайцах» из «Бриллиантовой руки». Мне кажется, она прекрасно применима к ситуации с ван Зайчиком, прапрадедушкой которого, как мне достоверно известно, был героический, выслужившийся из подпоручиков, генерал Киже.

Как известно, в час напасти зайцы-русаки прежде всего выходят косить трын-траву. Это такой же медицинский факт, как и то, что 31 декабря они с друзьями ходят в баню. Традиция такая реагировать на напасть. Есть ли какой-нибудь сельскохозяйственный смысл в этой процедуре — науке неизвестно. Но зато есть сакральное наполнение — исчезает страх перед волком и совой. Налицо элементы аутотренинга. Возможно, и трын-трава не только навевает на ушастых некое сладостное забвение, но и придает им, на определенное время, недюжинную храбрость, что, в целом, позволяет пережить напасть, ничего не предпринимая. Можно предположить, что трын-трава — некий гибрид конопли с мухомором. Кроме того, известно, что для поддержания modus vivendi зайцам необходимо косить трын-траву три раза в год — таковы реально-экономические условия описываемой поляны. Видимо, это необходимо и для поддержания — как физического, так и нравственного — собственной популяции, и для успешного выживания волка и совы.

В вышеприведенную схему вполне укладывается поведение фантомного приятеля старого Дэна — в час реальной опасности навеять сладкие сны об Ордуси и, совместив, таким образом, приятное с полезным, превратить трын-траву во вполне питательную «капусту». Для полного коммерческого успеха необходимо лишь публиковать «дамскую фантастику» не менее трех раз в год. Возможно, ростки нежной «зелени» на каком-то этапе смягчат взгляд на окружающую действительность и необъяснимые технологические вытребеньки бездуховного Запада.

Но все же меня несколько удивило то количество фанатов, которые сразу встали под знамена виртуального вождя. Или, в лучших российских традициях, «письма себе мы пишем сами», или, и в этом настойчиво убеждает штатный обозреватель посвященного Ордуси сайта, это снова-таки диагноз.

В далекие, теперь уже былинные времена, было стыдно быть жлобом. Это, впрочем, никак не мешало беспрепятственному размножению граждан, относимых к данной категории, и даже несколько поощрялось государством. Оно боролось со стилягами, пижонами, мещанами, вещистами и всеми прочими, пытавшимися хоть как-то наладить свой быт на продуваемом ледяными ветрами плацу и, значит, угрожавшими превратить военный лагерь в нечто обжитое, человеческое, слишком человеческое . И это не говоря о тех, кто предпочитал инакомыслить , а не единочаять . Без жлобов с этой антигосударственной бандой было никак не справиться. Поэтому их следовало холить и лелеять. Ненавидевшие власть подразумевали, в первую очередь, руководящих жлобов и их подручных. Казалось, исчезнут они, народ явит свое подлинное лицо, и тогда все наладится.

Не знаю, какое из разочарований оказалось сильнее — то, что жлобы, как выяснилось, неистребимы, или же явление подлинного лика богоносца его родной интеллигенции. Зрелище явно не для слабонервных. Выяснилось, что, « en masse », народ не только не имеет ничего против проституции, рэкета и прочего бандитизма, но вполне их одобряет и даже сам занимается, в свободное от остального досуга время. Внезапно стало ясно, что значительная часть населения довольствуется рефлексами выживания и почти не прибегает к сознательной деятельности. И вполне удовлетворительно себя при этом чувствует.

В этой биомассе невозможно вычленить личность, особи отличаются лишь экстерьером и специализацией, согласно которым их можно подбирать, а затем, по мере необходимости, и заменять. Это не люди, а винтики, расходной и недорогой материал. Как тонко подмечено в весьма реалистическом романе Ю. Дубова«Большая пайка» о неких безымянных красотках: «Скажешь шить — шьют, скажешь сосать — сосут». Это, конечно, определенная эволюция — по сравнению с рязанскими глазастыми грибами. И Дубов, повествующий о становлении российского бизнеса, и О’Санчес, рассказывающий не без явного сочувствия и уважения (в талантливом романе «Кромешник») о жизни криминалиссимуса, не одиноки в описании этой самовоспроизводящейся протоплазмы. Она составляет полубессловесный, почти бессознательный, недооформившийся и неотторжимый фон повествований Лукина и Латыниной, Громова и Дивова.