Елена Клещенко - Легенды вырастают из травы

Выпуская в свет потенциальный бестселлер, издатели окрестили его «русским Конаном». Мнения читателей разделились. Одни сразу же сказали, что эта книга на голову выше разных там конанов. Другие с суровой прямотой ответили, что этой дамски-детской литературе до Конана и вообще до приличной фэнтези не дотянуться вовеки. Третьи, не обращая внимания на предыдущих ораторов, радостно начали выяснять, откуда автор взяла тот стишок, этот обряд и те два названия, что она читала и где она училась… Словом, хит сезона состоялся, да, пожалуй, состоялось и нечто большее. Здесь мы попытаемся определить: чем выделяются книги Марии Семеновой на современном отнюдь не сером фоне, что принесло им признание и что стало причиной резкого неприятия. Ну и, как положено, займемся предсказаниями.

Две главные претензии к Марии Семеновой можно сформулировать так: «это вообще не фэнтези!» (произносится с отвращением) и «сантименты, розовые сопли». Ярчайший пример того и другого, по мнению критиков, — «Валькирия».

Традиционные девы-воины фантастики напоминают прелестный артефакт, некогда украшавший витрину антикварного магазина на Кузнецком: кольчуга, одетая на женский манекен, без головы, но с обворожительными формами… Если в романе фигурирует женщина с мечом, женщина не слабей мужчины, а лучше, если сильнее — автора в первую очередь интересует реакция мужчины на подобный феномен. Каково живется в мире, где опрокинуты извечные законы, каково пересматривать понятия о сильном и слабом… А самой женщине нужно немногое: бицепсы, грудь, глаза, волосы, меч-кладенец, отчаянный нрав и нежная душа.

Но мало кто задает себе простой вопрос: каким образом женщина вообще могла стать воином? Ведь такие существовали на самом деле, если верить сагам. Меж тем подходящих катаклизмов (как в «Анастасии») у нас пока не было, амазонки вымерли задолго до падения Римской империи, а традиции всех времен в один голос утверждают, что сражение — дело мужское, и женщине во все это лезть, мягко говоря, не стоит. Не одобрят ни боги и ни предки.

Можно смоделировать ситуацию, когда женщину взяться за меч заставляет отчаяние. Когда заведомо ни на чью помощь ей нельзя рассчитывать. Но согласитесь, что ситуация получается редкостная — полная безысходность, и при этом есть где и у кого учиться боевым искусствам! Например, так: последнюю в роду девочку принимают к себе эльфы или адепты тайного знания, и через семь лет она показывает всем врагам, почем мера пшена… Однако в реальности раннего средневековья или романского периода ничего подобного не случится. Хорошие люди возьмут бедняжку под свою защиту, а нехорошие — поставят к жерновам. Меч ей в руки дать?! Скверно шутите, почтенные!

А все-таки иные девы носили мечи.

Справедливости ради отметим, что традиция делала исключение для девы из знатного рода, дочери вождя. (См. напр. в новогородских былинах: «Она семени была богатырского».) Но это особый случай: избыток милости бога, дарующего воинскую силу и удачу, изливается на дочь. А для простой девушки, чьи предки не были ни вождями, ни даже воинами, перейти к занятиям, свойственным иному полу, — нарушение извечных установлений, то есть безумное святотатство или колдовство. Чтобы отважиться на это, нужны были совершенно особые причины.

С первых же строк ясно, что героине «Валькирии» не дождаться от автора подарка вроде знакомства с эльфами. Роман сугубо реалистичен, место и время конкретизированы. Совсем непохоже на фэнтези, а похоже на нечто исторически-развлекательное.

«И сюжет-то какой пошлый! Любила незнамо кого, знакомых мужиков — не любила (сразу видно, что баба писала!), все хотела чего-то, а кого — опять же не знала, завела себе меч и стала им всех крошить, да будто мало еще пошлостей, вместо того чтобы, как подобает истеричной девственнице, закончить свой жизненный путь бесславной смертью в преклонном возрасте — нашла-таки свою истинную любовь! Да меня при десятом упоминании Того, кого она всегда ждет, едва не вырвало! «Азбука» рехнулась, что приняли эту рукопись. Дамские сантименты. На свалку».